Должность личного казначея короля соответствовала положению придворного интенданта, в ведомстве которого находились расходы королевского дома и хранение королевского гардероба. Столь ответственные полномочия обеспечили Жаку Кёру доступ к государственной казне и во все финансовые органы государственного аппарата. Карл VII счел излишней осторожность в отношении некогда проштрафившегося монетчика, доверив ему монетные дворы Парижа и Буржа. Положение королевского советника прибавило к этим обязанностям дипломатические полномочия.
В разносторонней деятельности казначея Карла VII трудно отделить должностные функции от дел, явно не служивших общественному благу, настолько придворная служба использовалась в угоду личным интересам. Несомненно, что такому положению весьма способствовал характер интендантской службы, давшей Жаку Кёру большую власть и право на вмешательство во все государственные дела.
В досье прокурора Жана Дове об имуществе осужденного придворная служба Жака Кёра вырисовывается главным образом на основании множества приведенных фактов о неблаговидных действиях интенданта. Предназначение досье не допускало подробного изложения государственной деятельности королевского казначея, тем более освещение ее позитивных сторон. Еще поверхностнее сообщения хроник и мемуаров, авторы которых оказывались недостаточно осведомленными в этом деле.
Между тем ордонансы Карла VII, в которых упоминается об участии казначея в выработке цеховых статутов [19, XIII, 378], а также ряд указов об отчетности казны и налоговом управлении [19, XIII, 372, 414, 516], раскрывают другую сторону деятельности Жака Кёра, свидетельствующую об определенном вкладе советника Карла VII в осуществлении внутренней экономической политики короны.
Особого внимания заслуживают предложения королевского казначея, касавшиеся сбора налогов. Как известно, ордонансом 1439 г. устанавливалась новая единица налогового обложения, которой стал очаг. Согласно расчетам Жака Кёра, ежегодный налог с каждого очага независимо от числа лиц, которых он объединял, должен составлять 20 ливров. В соответствии с количеством очагов во всех приходах Франции, равным 1.000.000, постоянный ежегодный доход короны составил бы около 2.000.000 ливров [71, 125]. Кроме того, им были выработаны рациональные нормы расходов этой суммы, которые предусматривали все государственные нужды. Самая большая сумма в 6.503.000 ливров, т. е. ⅓ годового дохода, предназначалась на содержание армии и вооружение; 4.000.000 — отводилось на поддержание городов; 2.000.000 — на морские дела; 1.000.000 — на расходы посольства; 1.000.000 — на содержание и оплату чиновников государственного аппарата и только 366.000 ливров предназначались на расходы королевского двора [71, 125]. При таком распределении доходов в резерве должно было ежегодно оставаться около 8.000.000 ливров. К сожалению, в документах не осталось следов о реализации этой программы. Скорее всего постоянно растущие расходы королевского двора делали ее нереальной. Однако регулирование налогов, повышение тальи и установление этого налога в качестве постоянного увеличило доходы казны с 1.000.000 в начале правления Карла VII [21, 1, 273, 301] до 1.800.000 ливров в середине XV в. [95, 294].
В связи с возобновлением деятельности Парламента и налоговой палаты Лангедока Жак Кёр, будучи уполномоченным по делам налогов и судопроизводства в этой провинции, сделался активным проводником налоговой политики Карла VII. В 40-е годы XV в. королевским советником был введен один из косвенных налогов «эквивалент эд» [19, XIV, 400]. Кроме того, была предпринята попытка повысить соляной налог — габель, составлявший 25% от сравнительно высокой продажной стоимости соли [95, 308]. Соляные поборы составляли ежегодно 160.000 ливров, т. е. 9% от общей суммы налогов [109, IV, part II, 255], а к 1460 г. на долю косвенных налогов приходилось уже около 535.000 ливров, т. е. 30% от всех налоговых поступлений [109, IV, part II, 255].
Фискальным интересам королевской власти соответствовали цеховые уставы о занятии сукноделием в Бурже, которые были выработаны в 1443 г. при участии Жака Кёра.