В сентябре 1909 г. Бурлюки привезли в Херсон выставку «Венок», показанную весной в Петербурге. В ней принял участие Кручёных, опубликовавший заметку о выставке «Выставка картин „Венок“ (под псевдонимом „А. Горелин“) в газете „Родной край“» (Херсон) (1909. 6 сентября).
(2) Происхождение термина «кубофутуризм» не совсем ясно: говоря о событиях 1912 г., Кручёных пишет: «Насколько помню футуристами тогда мы себя не называли, будетляне слово Хлебникова и не знаю когда оно впервые родилось, Гилея скорее название издат<ельст>ва и во всяком случае появилось уже после Пощёчины» (см.: Ziegler R. Briefe von A.E. Kručenyx an A.G. Ostrovskij. S. 8). В. Ф. Марков считает, что одно из первых упоминаний его в печати связано со статьей К. Чуковского «Эго-футуристы и кубо-футуристы» (напечатана в журнале «Шиповник», вып. 22 (СПб., 1914). Н. И. Харджиев утверждает, что это «обобщающий термин, возникший на страницах критических статей», и объясняет его тем, что «поэты футуристы выступали в тесном контакте с художниками-кубистами» (Харджиев Н. И. Поэзия и живопись // Харджиев Н., Малевич К., Матюшин М. Указ. соч. С. 25). Во всяком случае, бесспорно то, что одним из первых употребил этот термин Казимир Малевич, назвав в каталоге последней выставки «Союза молодёжи» (СПб., ноябрь 1913 – январь 1914) серию своих работ 1913 г. «кубо-футуристическим реализмом».
Д. В. Сарабьянов, говоря о происхождении кубофутуризма, подчёркивает, что само его наименование свидетельствует о «тех причудливых смешениях, какие могли появляться в школах, дававших вторичное искусство» (Сарабьянов Д. Новейшие течения в русской живописи предреволюционного десятилетия // Советское искусствознание 1980. Вып. I. 1981. С. 150). Он указывает на оппозиционность французского кубизма и итальянского футуризма по отношению друг к другу и добавляет, что в России, несмотря на то, что футуризм не получил широкого распространения, «название кубофутуризм покрывало собой обширный круг явлений» (Там же).
(3) И в тексте, и в примечании Кручёных дана неточная цитата из поэмы Брюсова «Конь Блед». У Брюсова:
(См.: Брюсов В. Я. Собрание сочинений в 7 тт. М., 1973. Т. I. С. 442).
(4) В своих воспоминаниях Д. Бурлюк указывает, что сам он познакомился с Маяковским в сентябре 1911 г.
(5) В феврале 1912 г. состоялись первые диспуты о современном искусстве (12 и 25 февраля), организованные обществом художников «Бубновый валет», на которых выступали Н. Кульбин, М. Волошин и др. Тогда же художники М. Ларионов и Н. Гончарова, организаторы первой выставки «Бубнового валета» в 1910 г., оказавшие заметное влияние на поэтов-«будетлян», заявили о своем резком расхождении с только что официально основанным обществом художников «Бубновый валет» (во главе с П. Кончаловским, И. Машковым, А. Лентуловым и В. Рождественским) из-за их ориентации на французский кубизм и сезаннизм.
Д. Бурлюк был приглашён с докладами на оба вечера (12 февраля он выступал с докладом «О кубизме и других направлениях в живописи»). На вечере 25 февраля в качестве оппонентов выступили Кручёных и Маяковский.
(6) Строка из XIX строфы первой главы «Евгения Онегина». Кручёных постоянно обращался к Пушкину, находя строки, созвучные его собственным экспериментам в области слова (см., например: Крученых А. 500 новых острот и каламбуров Пушкина. М.: Изд. автора, 1924; или статью «О войне», опубликованную в наст, изд., с. 238–242). О. Сетницкая вспоминает о Кручёных:
«Спрашивал знатоков, чьи стихи:
Никто не знал, что это Пушкин. Ещё у Пушкина: Жемчуга огрузили шею – футуризм!» (Сетницкая О. Указ. соч. С. 198).
Кручёных использовал эти строки в своем «совместном» стихотворении с Пушкиным «Новогоднее вкусоугодие» (см.: Феофан Бука. Кручёныхиада / Предисловие Сергея Сигея. М.: Гилея, 1993. С. 21). Отношение Кручёных к Пушкину было хорошо известно в кругу его друзей и нашло отражение в шутливых эпиграммах, посвященных Кручёных (Там же. С. 16, 27). Феофан Бука – псевдоним Н. И. Харджиева.
(7) По утверждению Н. И. Харджиева, в феврале 1912 г. Д. Бурлюк договорился с руководителями общества художников «Бубновый валет» об издании сборника со статьями и произведениями Хлебникова, Бурлюков, Кручёных и Лившица. Сборник должен был выйти осенью того же года, однако в сентябре «бубнововалетцы» отказались от совместного выступления в печати с «будетлянами», так как статьи последних были осуществлены при сотрудничестве Ларионова и Гончаровой (см.: Харджиев Н. И. Поэзия и живопись. С. 12). В состав изданного в 1913 г. «Сборника статей по искусству» (Вып. I. М.: Издание Общества художников «Бубновый валет», 1913) вошли статьи об искусстве И. Аксёнова «К вопросу о современном состоянии русской живописи», Ле Фоконье (А. Le Fauconnier) и Аполлинера. Г. Г. Поспелов в своей монографии о «Бубновом валете» даёт следующую характеристику этому изданию: «Как ни парадоксально, но их программой, по-видимому, следовало считать совершенное отсутствие программы, настолько последовательно они воздерживались от теоретического выяснения сугубо „валетского“ credo» (см.: Поспелов Г.Г. «Бубновый Валет»: Примитив и городской фольклор в московской живописи 1910-х годов. М.: Советский художник, 1990. С. 116).