Выбрать главу

Вот как он описывает себя в положении царского солдата:

Ад перевоплощения поэта в лишенное разума животное, с которым говорят языком конюхов, а в виде ласки так затягивают пояс на животе, упираясь в него коленом, что спирает дыхание; где ударом в подбородок заставляли меня и многих товарищей держать голову и смотреть веселей.18

И Хлебников возненавидел эту армию, подготовляемую для бессмысленной бойни.

Где как волосы девицыны Плещут реки там в Царицыне, Для неведомой судьбы, для неведомого боя, Нагибалися дубы нам ненужной тетивою. В пеший полк 93-й Я погиб, как гибнут дети.
(См. «Неизданный Хлебников». Вып. 1–2)19

С этого момента Хлебникову особенно отвратительной стала империалистическая война, и он бросил в лицо ей несколько песен-проклятий. Большинство этих в своё время напечатанных стихов Хлебников смонтировал после в поэму «Война в мышеловке».

В 1920 г., говоря о войне, он видит крах капитализма:

В последний раз над градом Круппа Костями мертвых войск шурша, Носилась золотого трупа Везде проклятая душа.
(«Ладомир»)20

Работая в бакинской «Росте», в 1921 г. Хлебников в стихотворении, выросшем из плакатных работ, подчёркивает классовые тенденции белогвардейщины:

От зари и до ночи Вяжет Врангель онучи, Собирается в поход Защищать царев доход. Чтоб как ранее жирели Купцов шеи без труда, А купчих без ожерелий Не видали б никогда. Чтоб жилось бы им как прежде, Так, чтоб ни в одном глазу, Чтобы царь, высок в надежде, Осушал бы им слезу. Небоскребы, как грибы, Чтоб росли бы на Пречистенке, А рабочие гробы Принимал священник чистенький.21

Если до 1916 г. Хлебников писал «о войне и России», то после 1916 г. он говорит о войне и революции.

Он искренно принял Октябрь как событие давно ожидавшееся и закономерное. Ещё в 1913 г., в статье «Учитель и ученик» (сборник № 3 «Союз молодежи»), он писал: Не следует ли ждать в 1917 г. падения государства?22

В начале 1917 г., освободившись от военной службы, он вернулся в Петроград, проявляя ко всему происходившему громадный интерес и участие, появляясь совершенно спокойно в разгар уличных боёв и стрельбы. Позднее он пишет «Октябрь на Неве». Вот отрывок, рисующий тогдашнюю столицу:

…«Аврора» молчаливо стояла на Неве против дворца, и длинная пушка, наведенная на него, походила на чугунный неподвижный взгляд – взор морского чудовища. Про Керенского рассказывали, что он бежал в одежде сестры милосердия и что его храбро защищали воинственные девицы Петрограда, его последняя охрана. (Удалось напророчить, называя его ранее Александрой Федоровной!) У разведенных мостов горели костры, охраняемые сторожами в огромных тулупах; в козлы были составлены ружья, и беззвучно проходили черные густые ряды моряков, неразличимых ночью, только видно было, как колебались ластовицы…23

Через несколько дней он выехал в Москву. В дальнейшей записи читаем:

Совсем не так было в Москве. Мы выдержали недельную осаду. Ночевали, сидя за столом, положив головы на руки на Казанском (вокзале. – А. К.). Днем попадали под обстрел на Трубной и Мясницкой…24

В революционные годы Хлебников в некоторых произведениях тематически и стилистически близок Некрасову. Например, в поэме «Ночь перед Советами» рассказывается, как помещик, злой собачар, заставлял свою крепостную выкармливать грудью борзого щенка и лишь остатками молока кормить своего ребёнка. Внучка этой крепостной, дожившая до революции, – главное действующее лицо поэмы – вспоминает самоуправство помещика, засекшего до чахотки молочного брата собаки Летай-Кабыздоха, мальчика, дерзнувшего разделаться по-мужицки с непрошенной «роднёй».

Утром барин встает, А на дворе – вой. Смотрит – пес любимый Висит как живой Крутится. Машет лапой. Как осерчал, Да железной палкой в пол застучал: – Гайдук! Эй! Плетей! Да плетьми, да плетьми Так и папаню засек до чахотки Красный кашель пошел! На скамье лежит – В гробу лежат краше!..25

В поэме «Ночной обыск» дается эпизод первых дней Октября: революционеры-моряки ищут спрятавшихся белогвардейцев.

Слышу носом – Я носом зорок, – Слышу верхним чутьем: Белые звери есть, Будет добыча. – Брат, чуешь? Пахнет белым зверем. Я зорок А ну-ка, – гончие – братва!..26