то есть, если смотреть в корень, то овладение космосом это наука, где математика одна из главных, и недаром сейчас некоторые учёные разрабатывают вопрос, как бы «поймать солнце», т. е. приблизить его лучи, чтобы они падали на землю в концентрированном большом количестве, – таким образом то, что ещё в 1913 году считалось бреднями, теперь делается предметом научного исследования…
В опере нет плавно плетущегося сюжета, он развивается резкими скачками: тут и Лётчик с упавшим аэропланом,18 летавший по этому заданию, и будетлянские силачи, и необыкновенные высотные здания с запутанными ходами и выходами, и оплакивающие солнце дельцы (хор похоронщиков), и чёрные боги дикарей (в пику золотому идолу), которым поется гимн. Заодно уж и их любимице свинье, как читал и напечатал я в своих книгах; Корней Чуковский ещё в 13-м году обзывал меня «свинофилом».19 Я напомнил ему об этом в своем credo на 1960 год. Свинарство – моя тема.
А вот мое Credo:
Познакомимся немного с текстом оперы:21
новые: мы выстрелили в прошлое
трус: что же осталось что-нибудь?
– ни следа
– глубока ли пустота?
– проветривает весь город. Всем стало легко дышать
и многие не знают что с собой делать от чрезвычайной легкости.
Как весна – Феникс – возрождаются.
Толстяк:
(поднимает что-то): кусок самолета или самовара
(пробует на зуб)
сероводород!
видно адская штука возьму про запас… (прячет).
(чтец спеша):
я все хочу сказать – вспомните прошлое
полное тоски ошибок…
ломаний и сгибания колен…
вспомним и сопоставим с настоящим… так радостно:
освобожденные от тяжести всемирного тяготения мы прихотливо
располагаем свои пожитки кож
будто перебирается богатое царство
Вот о новом, а рядом старое: сами новые к<а>к крапива, <а> рядом бетон<ный> дом!
Толстяк:22
а вот бы забраться по лестнице в [шкатулку, чердак]23 мозг
этого дома открыть там дверь № 35 – эх вот чудеса! да, все
тут не т<а>к-то просто хоть с виду что комод – и все! а вот
блуждаешь блуждаешь
(лезет куда-то вверх)
нет не тут все дороги перепутались и
идут вверх
А в 1913 г<оду> небоскрёбы ещё пугали.
толстяк: ба, ой упаду (заглядывает в разрез часов: башня
небо улицы вниз вершинами – кож в зеркале)
Всё кончено, всё опрокинуто и раскинуто:
не поймаюся [принимаюся] в цепи
силки красоты
шелки нелепы
уловки грубы
Всеобщее замешательство, мир перевернулся:
отовсюду льдят самокаты
смертью гробнут стаканы плакаты
Шаги повешены
на вывесках бегут люди
вниз котелками
Только авиатор не растерялся:
(авиатор за сценой хохочет, появляется и всё хохочет):
Ха-ха-ха я жив
(и все остальные хохочут)
я жив только крылья немного потрепались да башмак
вот!
…
входят силачи:
всё хорошо, что
хорошо начинается
и не имеет конца
мир погибнет а нам нет
конца!
Уверенность в победе, – никакие мировые потрясения их не путают, не боятся ни атомных, ни водородных бацилл (т<о> е<сть> бомб) и верят, что жизнь победит или говоря словами В<елимира> Хл<ебникова>: родина сильнее смерти.
Так кончается опера, но продолжение её чувств и надежд надо видеть в позднейших решениях космических проблем провидца В<елимира> Хл<ебникова>.
Всем знающим его творчество известно, что ещё в 1912 г. он предсказал падение самодержавия (в 1917), а заодно уж и первоклассное значение Сталинграда (тогдашнего Царицына) – всё это в итоге изучения ритмов человечества во времени и пространстве. Но он метил дальше – его очень интересовал космос и тут он также искал математических формул, объединяющих большинство известных нам планет. В Баку в 1920 г. он опубликовал небольшой манифест, в литературной части которого сотрудничал и я. Вот он: