В сухой одежде, в оленьей шкуре, Нина скоро уснула, а когда проснулась, на небе светило солнце, а в лесу пели птицы. «Хорошо-то как!» — подумала она и вылезла из-под шкуры. Бурков сидел у костра и пил чай.
— Дядя Вася, дайте и мне чаю, — попросила Нина.
— А, проснулась, — улыбнулся ей Бурков и налил чаю.
После чая Нину затошнило, и у неё закружилась голова. «Что это со мной?» — не поняла она.
— Ну, что, горишь? — спросил её Бурков. Оказывается, всю ночь она металась в жару и даже бредила. Да и сейчас она вся горела, а в голове гудело, как в железной бочке на ветру. Вскоре она потеряла сознание.
Пришла Нина в себя в вертолёте. Завернутая всё в ту же оленью шкуру, она лежала у пилотской кабины, рядом находился озабоченный чем-то начальник отряда Мартынов. Напротив их сидел Бурков, он смотрел в иллюминатор, по лицу его блуждала мягкая, как у ребёнка, улыбка. «Ах, какой он милый!» — подумала о нём Нина. Теперь, с этой улыбкой, он уже не казался ей, как раньше, юродивым, наоборот, казалось ей, эта улыбка его красила, придавала ему вид доброго и очень отзывчивого человека. «А ведь он мог и не броситься за мной в воду, — думала о нём Нина. — Утонула, да и утонула. Подумаешь, — рассмеялась она, — одной студенткой бы меньше стало».
— Какой студенткой? — не понял её Мартынов.
«Ах, это я в бреду! — поняла Нина, а увидев Буркова, решила: — Прилетим, я ему букет хороших цветов подарю».
На реке Зырянке
После дождя со снегом тайга отяжелела и, хотя дул ветер, была неподвижной и хранила молчание. Лишь с тополей, окружающих палатку, при каждом порыве ветра с шумом падали хлопья мокрого снега, да чозении, уже свободные от него, с треском сбрасывали с себя сухие ветки. В палатке было сыро и холодно, при ударе ветра она вздрагивала, как от испуга, по полу ходили сквозняки, коптил примус. В спальнике, укрывшись с головой, лежал больной Розин, у входа в палатку сидела Анна и пыталась разжечь примус. Розин просил то воды, то аспирина, а примус не разгорался.
— Да пропади всё пропадом! — тихо выругалась Анна и вышла из палатки.
С Розиным они вертолётом были заброшены в верховье Зырянки и теперь, обследуя береговые обнажения, сплавлялись по ней на резиновой лодке. Работали они в геологическом институте, он, с учёной степенью доктора наук и в профессорском звании, заведовал лабораторией, она, без степени, ходила у него в младших научных сотрудниках. По полученным на Зырянке материалам Розин обещал помочь ей в подготовке и защите кандидатской диссертации. Нужна ли ей диссертация, Анна не очень представляла. До института она работала в съёмочной партии. С практическим складом ума и физически крепкая, она была там на своём месте. В последнее время работала начальником отряда и находилась не на плохом счету у начальства. Два года назад вышла замуж за геолога, которого вскоре перевели в Магадан в управление. Анна, за неимением другого места, устроилась лаборанткой в институте, а геолог скоро спился и умер от инфаркта. Она решила вернуться в свою съёмочную партию, но помешал случай. В один из обеденных перерывов в коридоре к ней подошёл Розин. Видимо, оттого, что он был маленького роста, а костюм в талию подчёркивал худое сложение, ботинки на толстой подошве казались ему большими. Сделав ими выразительный реверанс в сторону Анны, он сказал:
— А ну-ка, коллега, зайдите ко мне.
В кабинете, где он усадил Анну в кресло, а сам сел напротив в другое, она обратила внимание на то, что ноги, обтянутые узкими брюками, у него тонкие, как палки, а коленные чашечки похожи на куриные яйца. И ей стало неловко перед ним за своё крепкое сложение. Поджав к креслу ноги, она закрыла колени руками, но, заметив, что руки по сравнению с руками Розина выглядят, как лопаты, она и их не знала куда спрятать. А Розин, мягко улыбаясь, говорил:
— По ряду ваших последних работ, коллега, я заметил, вы способный геолог, у вас исследовательский склад ума и тонкое чутьё на неординарные решения. Меня это радует, и, я надеюсь, наша с вами работа станет более плодотворной, если я предложу вам повышение.
Предложил Розин Анне должность младшего научного сотрудника. Не лишённая, как все женщины, тонкого чутья на внезапные мужские предложения, Анна поняла, что за предложением Розина кроется стремление приблизить её к себе не только как научного работника. Так как на запрос в съёмочную партию о возможности трудоустройства в ней ответа Анна не получила, с предложением Розина она согласилась. Да и после смерти мужа ей было всё равно, где работать и что делать. С мужем в последнее время она жила борьбой за возвращение его к трезвому образу жизни, а потеряв это, она сначала растерялась и долго не могла прийти в себя, а потом ей стало всё безразлично. И, видимо, поэтому в первую же ночь в палатке с Розиным она отдалась ему с тем безразличием, с каким отдаются жёны своим нелюбимым мужьям.