— Интересно, — улыбается Саша.
— У меня твоя расписка, в которой ты обещал на мне жениться, — продолжает Наденька.
— Я?! — удивляется Саша. — Писал расписку?!
— Да, писал, — говорит Наденька и показывает ему расписку.
Саша долго думает, даже зачем-то смотрит в потолок, и заявляет:
— Пьяный был.
— Хуже для тебя. В суде это — отягчающее вину обстоятельство, — пугает его Наденька.
Разговор поддерживает Бориска.
— А тебя в тюрьму посадят, — говорит он Саше.
— Не твоё дело, — отмахивается от него Саша и строго замечает Наденьке: — Мамаша, неправильно сына воспитываете.
И Наденька прогнала бы Сашу, да кому она нужна со своим Бориской.
Пришло время, и Саша нарвался на скандальные неприятности. Уже у Лидочки его встретил отец.
— Ты к Лидке? — строго спросил он.
— А она дома? — заглянул через его плечо Саша.
— Проходи, — не ответил отец Лидочки и повел Сашу на кухню.
У отца, как у боксера, была толстая шея и похожие на кувалды руки.
— Садись, — пригласил он Сашу за стол, — выпьем.
— Та-ак! — протянул он, выпив. — Значит, обещаешь, а не женишься. Хар-рашо! Разберемся!
— Да я ж это так… можно сказать, спьяну, — заюлил Саша.
— Хар-рашо! — повторил отец Лидочки и крикнул в спальню: — Лидка, выходи!
Из спальни вышла похожая на непроспавшуюся кошку Лидочка.
— Ну, чего тебе? — капризно надув губы, спросила она.
— Собирайся в ЗАГС! — приказал отец.
— Вот еще, придумал! — фыркнула Лидочка.
Видя такой оборот дела, Саша поднялся из-за стола и засобирался домой.
— А это видел? — подставил ему под нос кулак отец Лидочки.
Саша вернулся за стол, а Лидочка пошла в спальню переодеваться в подвенечное платье.
— И я с вами, — заявил отец и пошел переодеваться в выходной костюм.
Пока он копался в своем костюме, Саша успел юркнуть к Лидочке и сообщить ей о том, что у Верочки от него скоро будет ребёночек, и если она выйдет за него замуж, то им придется восемнадцать лет платить большие алименты.
— Я?! За этого негодяя?! — выскочила из спальни Лидочка. — Ни за что!
— Ребёночек?! — зарычал наполовину переодетый отец Лидочки. — А это видел? — и снова приставил к носу Саши кулак. А Лидочке объяснил: — Дура, кто ж это на детей от незарегистрированного брака алименты платит!
По дороге в ЗАГС Саша сбежал.
А женился Саша на замухрышке Тосе. Чем она его взяла — кто знает? Узнав это, Верочка поплакала, Леночка назло ему отбила еврея Якова Иваныча у жены, Наденька в порыве гнева порвала расписку, в которой Саша обещал на ней жениться, а отец Лидочки сказал:
— Я этого прохиндея всё равно убью!
Мишкин брат
Фамилия его, как и у Мишки, была Потанин, оба они происходили из древнего казачьего рода, осевшего в Якутии ещё с Михаила Стадухина. И если Мишку все звали Мишкой, то брата его не иначе, как только по фамилии, Потанин. Дело в том, что от своего казачьего рода достались ему в наследство широкая натура и независимый характер. Называть его поэтому Алёшей, как он проходил по метрикам, ни у кого не поворачивался язык. Да и по внешнему виду он никак не походил на Алёшу. Могучее сложение, большой лоб, низкие, как у быка, надбровья и широко расставленные глаза не вязались с этим по-интеллигентному мягким именем, а по-топорному скроенный нос придавал ему вид человека самоуверенного и грубого.
Помню, прошлым летом я, Мишка и этот Потанин сидели на берегу реки и ждали с другого берега лодку. Зная местные порядки, мы не надеялись на скорую переправу и, от нечего делать, слонялись по круто сбегавшему к реке галечному откосу и не знали, куда спрятаться от безделья. Противоположный берег с высохшей на солнце жёлтой глиной и убегающим вдаль болотистым редколесьем наводил уныние, ленивая река с мутной, как в луже, водой, кроме тоски, ничего не вызывала, а каркающие над головой вороны раздражали. Видимо, в якутском посёлке, что стоял за нами, на помойках они уже всё выбрали и теперь надеялись поживиться объедками, которые, как они хорошо знали, всегда оставляли им люди, когда переправлялись на другой берег. Не ошиблись они и с нами.
— Студент, — скомандовал Потанин, — делай костёр, а я за водкой.
Студентом он называл Мишку за то, что считал его хлюпиком и ни к чему не приспособленным в жизни. Мне казалось, что это не так. За Мишкиным мягким характером я видел по-человечески большую порядочность, а за неброскостью его слов — стремление уйти от скороспелых суждений о людях. Да и внешне он ничем не был похож на Потанина. У него было открытое лицо, по-детски доверчивый взгляд, а когда он улыбался, казалось, это он не просто улыбается, а ещё и дарит тебе свою улыбку.