Но Гегель смешивает здесь государство, как совокупное целое существования народа, с политическим государством. Это особое не есть «особое внутри государства», а скорее «особое вне государства», именно — вне политического государства. Это особое не только не есть «существующее внутри государства особое», но оно является также «недействительностью государства». Гегель хочет развить то положение, что сословия гражданского общества являются политическими сословиями, и, чтобы доказать это, подменяет его положением, что сословия гражданского общества представляют собой «обособление политического государства», т. е. что гражданское общество есть политическое общество. Выражение: «особое внутри государства» может иметь здесь смысл лишь как «обособление государства». Нечистая совесть заставляет Гегеля выбрать это неопределённое выражение. Он сам не только развил противоположный этому взгляд, но и подтверждает его в этом же параграфе, обозначая «гражданское общество» как «частное сословие». Очень осторожным является также определение, что особое «связывается» со всеобщим. Связывать можно самые разнородные вещи. Речь тут, однако, идёт не о постепенном переходе, а о пресуществлении, и эта пропасть, через которую Гегель здесь перепрыгивает, — тем самым демонстрируя её, — не устраняется тем, что Гегель закрывает на неё глаза.
В примечании Гегель говорит:
«Это идёт вразрез с другим ходячим представлением» и т. д. Мы только что показали, насколько это ходячее представление последовательно и необходимо, насколько оно является «необходимым представлением на современной ступени развития народа» и насколько гегелевское представление, хотя оно тоже является весьма ходячим в определённых кругах, тем не менее оказывается ложным. Возвращаясь к ходячему представлению, Гегель говорит:
«Это атомистическое, абстрактное воззрение исчезает уже в семье и т. д. и т. д. Но государство есть и т. д.». Это воззрение, конечно, абстрактно, но оно является «абстракцией» политического государства, каким его представил сам Гегель. Это воззрение также и атомистично, но это — атомистика самого общества. «Воззрение» не может быть конкретным, когда предмет воззрения абстрактен. Атомистика, в которую впадает в своём политическом акте гражданское общество, необходимо проистекает из того, что людское сообщество, та общность, в которой существует индивид, — гражданское общество, — находится в отрыве от государства, или что политическое государство есть абстракция от гражданского общества.
Хотя это атомистическое воззрение исчезает уже в семье, а может быть (??), и в гражданском обществе, оно снова появляется в политическом государстве именно потому, что политическое государство является абстракцией от семьи и от гражданского общества. Точно так же обстоит дело и в обратном направлении. Гегель нисколько не устранил отчуждённости указанных двух сфер тем, что объявил это явление странным.
«Представление», — говорится дальше, — «которое снова разлагает на множество индивидов уже существующие в форме указанных кругов виды общности, — когда последние вступают в политическую область, т. е. переходят на точку зрения высшей конкретной всеобщности, — это представление тем самым отрывает друг от друга гражданскую и политическую жизнь и заставляет последнюю, так сказать, повиснуть в воздухе, так как её базисом, согласно этому воззрению, является лишь абстрактная единичность произвола и мнения, — следовательно, нечто случайное, а не в себе и для себя прочная и правомерная основа».
Это представление не отрывает друг от друга гражданскую и политическую жизнь, оно есть лишь представление о действительно существующем отрыве.
Не это представление заставляет политическую жизнь повиснуть в воздухе, а политическая жизнь есть воздушная жизнь, эфирная область гражданского общества.
Рассмотрим теперь сословную и представительную системы.
Историческое развитие привело к превращению политических сословий в социальные сословия, так что, подобно тому как христиане равны на небе и не равны на земле, так и отдельные члены народаравны в небесах их политического мира и не равны в земном существовании, в их социальной жизни. Самый процесс превращения политических сословий в гражданские происходил в абсолютной монархии. Бюрократия проводила в жизнь идею единства государства против различных государств в государстве. Тем не менее, даже рядом с бюрократией абсолютной правительственной властисоциальные различия сословий продолжали оставаться политическими различиями, политическими различиями внутри бюрократии абсолютной правительственной власти и рядом с ней. Лишь французская революция завершила процесс превращения политических сословий в социальные, или сделала сословные различия гражданского общества исключительно социальными различиями, различиями частной жизни, лишёнными политического значения. Этим был завершён процесс отделения политической жизни от гражданского общества.