Если бы Гегель перенёс в политическую сферу принятое им различие сословий как таковое, то ведь крестьянское сословие как таковое уже раньше фигурировало у него как самостоятельная часть сословного элемента, и если крестьянское сословие, в качестве такой части, является моментом опосредствования с монархическим принципом, то к чему понадобилась бы тогда конструкция нового опосредствования? И зачем нужно было бы тогда выделять крестьянское сословие из собственно сословного момента, который лишь благодаря этому разъединению попадает в «абстрактное» положение по отношению к монархическому элементу? Но раз Гегель представил нам именно политически-сословный элемент как своеобразный элемент, как пресугцествление частного сословия в политическое гражданство, и именно поэтому признал его нуждающимся в опосредствовании, — то как же может Гегель вновь обращать этот организм в различие частного сословия, следовательно — в частное сословие, и из последнего выводить опосредствование политического государства с самим собой?
Что за нелепость вообще думать, что высшим синтезом политического государства является синтез землевладения и семейной жизни!
Одним словом:
Поскольку гражданские сословия как таковые являются политическими сословиями, — нет надобности в этом опосредствовании; поскольку же приходится прибегать к такому опосредствованию, — гражданское сословие не является политическим сословием, а следовательно и не может служить этим опосредствованием. Крестьянин в этом случае является частью политически-сословного элемента не в качестве крестьянина, а в качестве гражданина государства; между тем как в противоположном случае (где он как крестьянин есть гражданин государства, или как гражданин государства — крестьянин) его политическое гражданство выражает его принадлежность к крестьянству: он здесь не гражданин государства, выступающий в качестве крестьянина, а крестьянин, выступающий в качестве гражданина государства!
Гегель здесь, стало быть, непоследователен с точки зрения своей собственной концепции, а такая непоследовательность есть приспособление. Политически-сословный элемент в современном смысле, в том смысле, в каком его и берёт Гегель, есть осугцествлённое, положенное отделение гражданского общества от его частного сословия и существующих в последнем различий. Как же может Гегель рассматривать частное сословие как разрешение внутренних антиномий законодательной власти? Гегель хочет средневековой сословной системы, но в современном значении законодательной власти, и он хочет современной законодательной власти, включённой, однако, в средневековую сословную систему! Это — синкретизм наихудшего сорта. В начале §304 сказано:
«Политически-сословный элемент в своём собственном определении содержит, вместе с тем, различие сословий, уже существовавшее в прежних сферах».
Но политически-сословный элемент содержит в своём собственном определении различие сословий лишь в том смысле, что он аннулирует это различие, что он его в себе уничтожает, от него абстрагирует.
Если описанным способом крестьянское сословие или, как мы услышим дальше, крестьянское сословие, возведённое в степень, — дворянское землевладение, — делается как таковое моментом, опосредствующим целостное политическое государство, законодательную власть в ней самой, то это играет роль опосредствования политически-сословного элемента с властью государя разве лишь в том смысле, что является упразднением политически-сословного элемента как реального политического элемента. Не крестьянское сословие, а сословие как таковое, частное сословие, являющеесяразложением, сведением политически-сословного элемента к частному сословию, представляет собой здесь восстановленное единство политического государства с самим собой. (Опосредствующим моментом является здесь не крестьянское сословие как таковое, а его отделение, в качестве гражданского частного сословия, от политически-сословного элемента; это заключается в том, что его частное состояние создаёт ему особое положение внутри политически-сословного элемента, а следовательно и вторая часть политически-сословного элемента приобретает положение особого частного сословия, и, таким образом, политически-сословный элемент перестаёт быть представителем политического гражданства гражданского общества.) Перед нами здесь уже не политическое государство, существующее как две противоположные воли, а на одной стороне стоит политическое государство (правительство и государь) и на другой — гражданское общество в его отличии от политического государства. (Различные сословия.) Тем самым упраздняется и политическое государство как целостность.