Поскольку "Элементы чистой политэкономии" Л. Вальраса оказала такое большое влияние на неоклассическую экономикс и, в сущности, предопределили ее метод, обратимся к этой книге. Важно иметь в виду, что она содержит эссенцию всех "либеральных" принципов в их самом откровенном виде, а потому очень полезна для выяснения истинного содержания буржуазного либерализма.
Л. Вальрас учит различать "гуманитарные факты" от "естественных фактов", которые объективируют уже не проницательную волю, а взаимодействие "сил слепых и фатальных". Это разграничение гуманитарного и естественного ненаучно и не имеет никакого значения. В самом деле, нельзя объявить явлениями только гуманитарными или только естественными бедность, безработицу, экологический или экономический кризис, перепроизводство сельскохозяйственной продукции. Но для Л. Вальраса все это несущественно. Вальрасианство, как и неоклассика, не утруждает себя рассмотрением проблемы бедности, объявляет, что бедность есть всегда явление, обусловленное стихийными силами, с которыми экономистам-практикам справиться не под силу. Но для чего нужна экономическая теория, как не для прояснения и выдвижения решений проблем экономической практики? Доктрина веры в неопровержимые принципы и в "золотые правила".
Украшая свой политэкономический трактат глубокомысленной метафизикой, Л. Вальрас объявляет, что "...человеческая воля, напротив, обладает сознанием и может действовать по разному". Во-первых, не человеческая воля, а человек может действовать по-разному. Во-вторых, нельзя согласиться с мнением Л. Вальраса касательно подчиненности сознания воле. Возможно, для этого буржуазного экономиста воля и сознание как объекты исследования, как проблемы, совершенно несущественны, неинтересны. Но в таком случае зачем ссылаться на непроясненные элементы действительности при построении научной теории? Если Л. Вальрас считает возможным на вечные времена отдать человеческое сознание в собственность человеческой воле, то у него на это нет видимых научных оснований. Понимание воли и сознания, достигнутое трудами великих философов и многолетними исследованиями психологов, Л. Вальрас обесценивает быстро, наскоком, привычным для его политэкономии методом голословного постулирования.
Следует отметить понимание Л. Вальрасом экономического достояния человечества, общественного богатства. По его мнению, к общественному богатству следует причислять лишь относительно редкие вещи. Этот подход идеален для роста капиталистической эксплуатации, для игнорирования внешних эффектов капиталистического производства: разграбления, эксплуатации творческих способностей человека, природных ресурсов, может служить оправданием для загрязнения окружающей среды. Л. Вальрас уверяет, что "чистая" политэкономия подобна классической механике и должна быть "физико-математической наукой".
Занятно, что Л. Вальрас открывает в бытии некие "гуманитарные факты" и убеждает, что они "имеют своим источником проявление воли человека, что является силой проницательной и свободной". Здесь второстепенно, является ли, по мнению Вальраса, проницательной силой воля человека или ее проявление. Первостепенное значение имеет тот факт, что Л. Вальрас, как и другие буржуазно-либеральные экономисты, приписывает причинность "гуманитарных фактов", а таким образом и экономической деятельности, неким пронизывающим и самостоятельным сущностям, которые располагаются вне собственно экономической системы. То, что одушевляет такого рода теоретическую экономику, приводит ее в движение, заставляет изменяться, находится за ее пределами и не подвергается экономическому анализу. Ссылки либерально-буржуазных экономистов на некие внешнеэкономические силы следует рассматривать как попытки дискредитировать познавательную роль экономического анализа, и, свести орудие познания и изменения общества, производственных отношений к придатку прикладной математики.
Когда Л. Вальрас возвещает, что "истины чистой политической экономии дадут решение самых важных, самых спорных и наименее ясных проблем прикладной политической экономии и общественной экономии", он забывает, что способностей воображения для познания реальности, экономических отношений недостаточно. Поэтому утверждение о возможности возложить на воображение и дедукцию ответственность за решение ключевых проблем экономической практики, является грубейшей ошибкой исследователя, свидетельством его метафизического, идеалистического, ненаучного образа мышления.