Н. Бухарину в "Политической экономии рантье" удалось выявить основные логические и социологические элементы австрийской школы политэкономии. "Учитывая, что определение ценности, даваемое австрийской политэкономии, принципиально основывается на субъективной оценке индивида и не выходит за пределы индивидуального, субъективного, случайного, это определение ценности не может рассчитывать на объективную ценность, ничего не дает науке и обществу". Основным понятием австрийской школы политэкономии является полезность, что выводит развитие общественных явлений за пределы экономической дисциплины, позволяет объяснять экономическое развитие лишь постулатами и аксиомами, нисколько их не проверяя, полностью изолируя теоретические положения в этой области от действительности. Согласно Бухарину, для рантье, для социальной группы живущей доходом с ценных бумаг, характерна психология потребителя и обостренный индивидуализм, а для трудящихся -- психология производителя.
Н. Бухарин указывал, что рост значения разделения труда в товарном производстве ведет снижению влияния субъективного удовлетворения покупателя от потребления товара на его экономическое поведение. В частности, Н. Бухарин отметил, что торговые предприятия при закупках товаров не могут руководствоваться субъективной предельной полезностью потребления товара. Для австрийских экономистов очень характерно стремление не открыть экономические законы, а предписывать их, а заодно экономические нормы и вечные тайны, устанавливать границы познаваемого и непознаваемого. В своей работе Н. Бухарин подверг разносторонней критике метод изолирующей абстракции, использовавшийся ранними австрийскими обскурантами.
Н. Бухарин заключил, что социологическая роль разработок К. Менгера и Ю. Бем-Баверка состояла в безусловном оправдывании не только капиталистической системы производства в целом, но и любых ее эксцессов. В своей работе Н. Бухарин показал, что конструкция абстрактной экономики, созданная ранними представителями австрийской полиэкономии, была построена лишь на воображении и классовом интересе буржуазии, а не на объективном исследовании действительно существующих отношений производства и распределения.
В целом, австрийский догмат суверенного потребителя устанавливает, что потребительские предпочтения уже без учета платежеспособности являются конечной причиной, определяющей экономическую жизнь в рыночной экономике: "предпочтения потребителей управляют распределением потенциальных факторов производства". В действительности сами предпочтения человека есть следствие доступных способов поведения, следствие его социализации, приобщения к экономическим отношениям. Австрийские экономисты спекулируют о влиянии выбора отдельного человека на экономику, но крепко закрывают глаза перед влиянием сложившейся системы экономических отношений на желания, возможности, действия и экономическое положение представителей различных социальных классов. Объявляя неограниченную свободу выбора, многие забывают слова Н. Г. Чернышевского о том, что наемные трудящиеся при капитализме только в абстракциях и на словах свободны, а на деле - закабалены материальной нуждой.
Общее в методе австрийской и неоклассической экономикс
Неоклассических и австрийских экономистов объединяет вера в возможность дедуцирования экономической теории из нескольких предпосылок. Нетрудно убедиться, что экономическое содержание их теорий находится уже в самих "аксиомах", т. е. предустановлено заранее и не зависит от экономических фактов, что есть вернейший признак ненаучного, догматического мышления. Принятая за конвенцию безапелляционность в познании всесторонне ограничивает экономический анализ, сводит его к тенденциозному истолкованию любых экономических фактов в свете рыночных категорий. Умозрительный анализ неоклассиков и австрийских теоретиков эффективен в качестве идеологического средства и показывает, как в кривом зеркале, содержание и значимость капиталистических правил и постулатов.