Предположим, что вальрасовско-неоклассический метод применим не только в экономической науке. Что представлял бы материал, добытый "чистой", сугубо абстрактной астрономией, добытый в изоляции от данных о движении планет в прошлом, от наблюдений и экспериментов? Разве мог бы такой материал стать истиной, сутью астрономических явлений в последней инстанции уже на том основании, что он объявлен таковой создателями трудов по абстрактной астрономии и принят за руководство к действию их последователями и популяризаторами? Мы знаем, что для доказательства научности своей дисциплины, "чистые" экономисты указывают на дедуцированность, логическую строгость, с которой осуществляется выведение моделей, формул, рекомендаций, выводов экономикс из первооснов. Но применение метода дедукции не может подтверждать научности неоклассической экономикс в совокупности, ее моделей, формул и рекомендаций уже потому, что не в состоянии способствовать выяснению вопроса истинности неоклассических положений об экономической деятельности человека.
Со всей логической и математической точностью выводя свое "знание" из наиболее простых и удобных для понимания, очевидных на первый взгляд, а потому якобы не нуждающихся в критическом отношении воззрений, теоретическая астрономия смогла бы выстраивать астрономико-математические модели на догматах о вращении Солнца вокруг Земли, свободном движении планет в зависимости от их предпочтений, даже о рациональности, полной самостоятельности планет, и настойчиво твердить о собственной научности. Пример с астрономией далеко не так фантастичен, как это может показаться на первый взгляд.
Аналогичной бессодержательностью характеризуется спекулятивное учение об универсальном горючем веществе. Получив широкое распространение среди европейских химиков XVIII века, учение о флогистоне постулировало существование особого вещества с отрицательной массой - флогистона, которое, являясь составной частью того или иного действительного вещества, придавало ему свойство горючести. Учение о флогистоне имеет то сходство с неоклассической политэкономией, что объясняет неизвестное выдуманным, умозрительным, непроверенным. В XIX веке химия в целом рассталась с метафизическим методом, что позволило эмпирически доказать ложноть учения о флогистоне, не тратить силы на его бесплодное логическое развитие. У созерцателя нет средств для открытия того, что может быть установлено только опытным путем. С тех пор химия достигла значительных теоретических и практических успехов и в ней, в противоположность буржуазной политэкономии, догматический подход с его тавтологичностью и верой в незыблемые первоосновы не имеет шансов быть принятым за научное исследование.
Попытка неоклассиков развивать экономическую науку умозрительно-дедуктивным, спекулятивным способом заслуживает такой же оценки научного сообщества экономистов, какую современные биологи дали бы попытке всю научную, теоретическую биологию вывести из нескольких, числом не более десяти, априорно заданных принципов жизнедеятельности выдуманной универсальной клетки. С аналогичным результатом можно было бы дедуцировать из нескольких высших постулатов, характеризующих якобы в конечном счете химические реакции некоего универсального вещества, некоего рационального вещества, логически правильной молекулы теорию органической химии. Какого успеха, каких практически важных открытий добилось бы научное сообщество в этих областях, если бы следовало методу построения "чистой науки", с таким упорством защищаемому неоклассиками? Химия и биология в этом случае не могли бы предоставлять эффективных инструментов для познания действительно существующих феноменов, закономерностей, практически важных отношений, но оставались бы схоластическими дисциплинами, подчиненными оправданию и утверждению в жизни некоторых выдуманных принципов.
Принятие метода, идентичного неоклассическому, в естественных науках позволило бы перейти от построения этих дисциплин на основе изучения естественного мира, к дедуктивному выведению теорий "чистой биологии", "чистой фармакологии" из каких угодно аксиом. Стало бы возможным принять на веру в качестве абсолютной истины, должного, причем без каких-либо эмпирических проверок, и ввести в научное обращение, например, следующей аксиомы: жизнь людей определяется незримым промыслом божества, что, следовательно, в соответствущей деятельности нужно опираться не на эмпирически выработанные знания, а на неведомые силы природы и на метафизическую систему их восхваления.