— Расстелешь сам, — вручая ему в руки белье и клетчатый плед, сказала, — В гостиной на диване.
Максим посмотрел на меня долгим, едким взглядом, от чего у меня волосы на затылке зашевелились, и вышел.
Закинув все в стиралку, я заперла дверь в ванной и встала под горячие струи воды, прикрывая глаза в полном блаженстве и приказывая себе ни о чем не думать. Я просто не могу и не хочу анализировать сейчас все прошедшие события сумасшедшего вечера и искать хоть какой-то здравый смысл в поступках Макса. Я обо всем подумаю завтра и все решу. Утро вечера мудренее… С Максимом поговорю. И Илье как-нибудь все объясню, а он поймёт. И прощенье попрошу, за выходку тирана. Блин, он мне телефон так и не отдал.
Согревая свое тщедушное мокрое тельце, я никак не могла расслабить спазмированные мышцы и мне потребовалось больше получаса, чтобы прекратить дрожать. Завернувшись в бежевый махровый халат я на цыпочках по холодном полу пошла в комнату.
Обалдев от картины, представшей моему взору, я чуть не завыла. Максим лежал в моей постели на животе с подложенными под мою подушку руками, наполовину укрывая обнаженную спину моим одеялом. И судя по тому, как размеренно приподнималась его спина, спал.
Сыпля на голову моего тирана все мыслимые и немыслимые проклятия, я поплелась в гостиную. Устроившись как можно удобнее на диване и укрываясь отведенным ЕМУ пледом в красно-синюю клетку, я почти сразу же отрубилась.
Выплыть из моей спячки меня заставили теснота, тяжесть и духота. Попытавшись пошевелиться, я ощутила как все три нарушительницы моего покоя усилили свое воздействие на меня в виде… Макса. Открыв глаза и присмотревшись в кромешной темноте, я поняла, что нахожусь в своей спальне. Будучи крепко прижатой спиной к голой груди Арского, я попыталась выбраться из кольца его рук на моем животе. Медленно убирая его тяжелющую руку, стараясь не разбудить, я приняла попытку отползти к краю кровати. И когда у меня почти получилось провернуть невыполнимую миссию, я поняла, что эта туша лежит на моем халате. Миллиметр за миллиметром вытягивая халат я все же его разбудила. Он пошевелился и… сгреб меня опять своими щупальцами себе под бок. Пыхтя от бесполезного усердия и возмущения я не выдержала:
— Макс, ты офигел?
Он что-то промычал и уткнувшись мне в шею снова засопел, вызывая своим горячим дыханием потоки мурашек с головы до кончиков пальцев на моих ногах. Разозлившись я ткнула локтем его в бок.
— Макс, да выпусти же ты меня, — шевелясь в его руках, мне никак не доставало покоя. Хотелось это немедленно прекратить.
— Если ты не перестанешь елозить и тереться об меня своей…
— Макс! — не дала ему договорить я.
— Нет, — тяжело дыша, твёрдо сказал он.
— Я замуж выхожу через месяц, — как-то тихо и глухо прозвучал мой голос. А он напрягся всем телом.
— Если тебе так приспичило замуж, то, пожалуйста. Но не за этого гуся! — зло прошипел он, стискивая меня ещё сильнее.
Полы халата распахнулись и его ладонь коснулась обнажённой кожи моего живота. Из меня как будто выбило дух. Я дернулась от столь сильного и всепоглощающего чувства концентрации всего моего естества внизу живота, которое причиняло томительную боль. Я никогда не чувствовала столь сильного желания, нахлынувшего волной и укрывшего меня с головой. Тяжело дыша, лихорадочно пыталась вспомнить его последние слова и отталкивала его руки. Он резко приподнялся и нависая надо мной придавил меня своей горячей грудью к матрасу, подавляя все мои попытки выбраться. Наклонился низко к моему уху, и медленно ведя носом вниз и еле касаясь губами моей шее, жарко и даже зло прошептал:
— Перестать сопротивляться своим желаниям.
От тяжести его жаркого тела и яростного шепота мое сознание медленно уплывает в небытие, предательски бросая меня беззащитную и беспамятную в ничем не ограниченную власть моего тирана.
Зажмурив глаза, я медленно дрожащим голосом, просила:
— Пожалуйста… отпусти меня, — последние капли моего рассудка выдали единственно правильную просьбу.
Он медленно осыпал лёгкими влажными поцелуями сверхчувствительную кожу на моей шее, только сильнее сжимая ладони на талии и вдавливая меня в себя, заставляя ещё больше почувствовать его. А мне казалось, что все мои внутренности постепенно и очень медленно пылают и сжимаются, чтобы потом разлететься на тысячи мелких частиц и больше ничего не оставить от меня самой. Я панически боялась притронуться к его раскаленной коже, дабы не потерять остатки самообладания. Сцепив руки в замок у себя на груди между нашими телами, я отчаянно мотала головой из стороны в сторону в отрицательном жесте. Хотела, чтобы он прекратил мучить меня, чтобы он остановился и убрал от меня сводящие с ума руки.