Проходя по коридору я услышал надломленный тихий голос брата: "У нашей дочери мои глаза".
А в моих глазах мгновенно потемнело от неуемной ярости и злости.
Твою мать!
Я, конечно, предупреждал его, чтобы никаких претензий не было в сторону Марии, но и на нежности я тоже был не согласен. Стиснув зубы и сжав до хруста кулаки, я призвал на помощь всю свою выдержку и, бросив на ходу "пойдём покурим", вышел на балкон.
Слышал как Женя закрыл дверь, но не поворачивался к нему. Я медленно втягивал в легкие прохладный ночной воздух, надеясь, что хоть он немного остудит мой пыл. Я должен научиться не так остро реагировать на их общение. Не будь я таким собственником, было бы гораздо легче. А тут от одной мысли я начинаю выходить из себя. Ну да ладно, я научусь. В жизни есть вещи и пострашнее.
— Успокоился? — слышу насмешливый голос брата и испытываю дикое желание хорошенько двинуть ему в челюсть.
— Ну хочешь, можешь съездить мне по роже? — не унимается он.
— Я инвалидов не бью.
— Ну, не такой уж я и инвалид. Мария вот даже ничего не заметила, — продолжает играть на моих нервах брат. Поймав мой злобный взгляд, продолжил уже более серьезно: — И давно это у вас?
— У меня к ней ещё раньше, чем у тебя. А вот у неё ко мне — две недели.
— В смысле? То есть раньше, чем у меня? Ты её раньше меня встретил что ли? А почему тогда ничего не сказал?
— А потому что ты, бл. ть, не спрашивал! А когда я узнал… Вообще сейчас не об этом.
Женя замолчал, обмозговывая мои слова, с явным охреневшим лицом.
— Так я ни хера и не понял. Ты когда узнал, что у меня есть дочь?
— Две недели назад.
— Вы случайно встретились?
— Жень, я искал ее больше трех лет. Всё было бес толку. Что только не делал, кого только не нанимал. А она жила в Болгарии с матерью. Недавно они переехали в Сочи. Там я их и нашёл.
С каждой секундой брат все сильнее хмурился. Потерев ладонями лицо, он шумно выдохнул.
— Нихрена тебя накрыло! То есть в каком-то смысле я тебе обязан тем, что узнал о своей дочери.
— Прежде всего, ты обязан Марии. И я хочу, чтобы ты раз и навсегда уяснил одну вещь — я тебе их не отдам! У тебя был шанс, ты его похерил. И мне плевать, что тому поспособствовало.
Глава 40
— Понял. Макс, да не смотри ты на меня так. Сказал же — понял. А какого ты мне раньше не сказал о дочери?
— Не до этого было.
Как же хочется закурить. Охренеть, я даже не вспомню сколько лет назад последний раз курил. А тут на тебе! Никогда не испытывал пристрастия к этой пагубной зависимости. А сейчас прям пальцы чешутся. И во рту чувствую привкус сигаретного дыма.
— Ну да, я понимаю, — с иронией сказал брат.
— Я не об этом. Понимает он. Женя, лучше заткнись! — почувствовав, что я теряю контроль, снова отвернулся от него, вглядываясь сверху в огни ночного города. А рассказывать все как было нет никакого желания. По крайней мере сейчас.
— Ну нихрена! Макс, я тебя первый раз таким вижу! Ей-богу, успокойся уже. Я же сказал, что не претендую на Машу. Но не на Алису! Я теперь у вас буду частым гостем, поэтому умерь свой гнев и смирись.
До боли в кистях сжимаю перила балконы и медленно выталкиваю воздух из лёгких, заставляя себя взять в руки. Он прав. Да я и сам все понимаю. И бесит меня больше не настоящее или будущее, тут как раз многое в моих руках, а прошлое. Себе хотя бы признаться в этом стоит. Надо отпустить то, что было и смириться. Не думать о нем и не рвать понапрасну себе душу. Я ведь и сам отчасти виноват, что все сложилось именно таким хреновым образом.
Проводив брата, я пошёл на кухню.
Мария сидела за столом с чашкой в руках. Пошёл ближе, когда увидел, что она пьёт кофе, понял что нужно уже ей рассказать. Но не сейчас. Сегодня и так хватило ей переживаний за глаза.
Забрал у неё из рук напиток и сделал пару глотков. Крепкий. Интересно, как часто она его пила без меня?
— Макс, я хочу поговорить.
Вот я сейчас чувствую, что нужно оставить этот разговор и перенести на более удобное время. Например, на утро или на послезавтра. Мария уставшая, взвинченная и расстроенная. Совсем неподходящее время для таких новостей. Но видя решимость в зелёных глазах и закушенную нижнюю губу, понимаю, что она не отступит.
— Маша, мы непременно поговорим, но завтра. Тебе следует отдохнуть, — не теряю надежду отложить разговор.
— Нет, сейчас, — твёрдо сказала и встала, отошла к окну.
Я видел, что она волновалась: кусала губы, взгляд метался повсюду, кроме меня самого, прерывисто дышала. Мне хотелось обнять её и успокоить. Прогнать все бессмысленные тревоги. Шептать на ухо всякие нежности и бесконечно целовать и касаться её кожи, вдыхая самый любимый аромат на свете. Но я остался сидеть за столом, давая возможность выговориться.