Выбрать главу

Все эти мысли промелькнули в его голове в течение одной секунды…» (т. 3, стр. 25).

Даже сомнения и колебания Сабурова представали не как смятенная человеческая мысль, где в хаотическом борении сталкивались возможности разных решений, а как последовательный и логичный авторский рассказ: «Сабуров колебался в эту минуту между двумя решениями: с одной стороны, может быть, лучше было не трогать ее и оставить здесь на два-три дня, пока ей не станет легче, с другой стороны, по дивизии уже несколько дней как было приказано никого из раненых не оставлять…».

Так же как в рассказе «Третий адъютант», граница между повествованием автора и речью героя оказывалась размытой.

Отпечаток внутренней борьбы между очерковым описанием чувств и мышления героя и их усложненной психологической характеристикой несло на себе и первое послевоенное эпическое произведение Симонова — роман «Товарищи по оружию» (1953). Он был почти не замечен критикой, не вызвал горячих споров читателей и, судя по тому, что писатель неоднократно возвращался к нему, пытался переделать роман,— не удовлетворял и самого художника.

Но он уже предвещал тот новый поворот в творчестве Симонова, который оказался неразрывно связан с историей и философией второй мировой войны и который обнаруживал себя прежде всего в том, что изменилась направленность мышления писателя: «Не воссоздание дневниковых записей — пусть даже самых талантливых, а осмысление хода событий» [16], — в этом, по мысли Симонова, главная задача тех, кто пишет о войне. Писатель и сам стремится решить ее: в романе «Товарищи по оружию» Симонов — одним из первых — вернулся к старому, но еще художественно почти не воплощенному материалу боев в Монголии (события у Халхин-Гола). Сравнение этого романа Симонова с его же «Монгольским циклом» (1939-1940) наглядно демонстрирует различие поставленных задач: если в 30-е годы его интересовало в основном мироощущение героя, восприятие событий глазами участника, то в 50-е годы К. Симонов стремится воссоздать движение и самих исторических событий. На этом пути писателя ждали новые победы и новые трудности.

К.М. Симонов. Нью-Йорк. 1946 г.

К середине 50-х годов Симонов был уже широко известен читателю и как поэт, и как журналист, и как драматург. Художественная проза занимала сравнительно скромное место в его творчестве — после повести «Дым отечества» (1947) появился только роман «Товарищи по оружию», но и он, как уже говорилось, не принес Симонову славы крупного прозаика. Затем был написан роман «Живые и мертвые» (1954-1959), первые же страницы которого свидетельствовали о серьезных изменениях в художественном мышлении писателя.

Роман «Живые и мертвые», по признанию Симонова, был задуман как прямое продолжение «Товарищей по оружию». .«В том романе,— рассказывал писатель,— у меня было четыре главных действующих лица: Артемьев, Климович, Полынин и Синцов. И сначала мой замысел свелся к тому, чтобы и в новом романе поставить их всех четырех поочередно, то одного, то другого, в центре повествования о событиях 1941 года. Артемьева я отправил командовать стрелковым полком в Одессу, Полынина — авиационным полком в Мурманск, Синцов и Климович должны были принимать участие в боях на Западном фронте. Кроме того, по моему замыслу, начало боев в Крыму, на Перекопе и Чонгаре должно было пройти через восприятие одного из второстепенных персонажей романа «Товарищи по оружию» — писателя Лопатина. Я предполагал, что через новый роман пройдут и некоторые другие второстепенные персонажи из «Товарищей по оружию».

Таким образом, я заранее связал пути своего нового романа со старыми героями, то есть совершил механическую расстановку сил, не ответив себе на очень важный вопрос: а может быть, тему 1941 года было бы лучше раскрывать через судьбы совсем других людей?» [17].