Ладья пристала к берегу, и первым, кто ступил на борт, оказался сбежавший со склона живым потоком расплавленного золота, опередив хана и его свиту, пардус. Не уступая Малику ни статью, ни красотой, этот зверь был мельче и изящнее Лютоборова любимца. И хотя острые, белые клыки и перекатывающиеся под пестрой шкуркой мышцы выдавали прирожденного охотника, одного взгляда на миловидную кошачью мордочку и изящные лапки доставало, чтобы понять — это самка.
Следуя вековому кошачьему ритуалу, Малик и его подруга обменялись церемонными приветствиями, передав на кончиках длинных белых усов последние новости, причем Малик, как настоящий мужчина, поспешил тут же рассказать о своих подвигах, описав их в самых ярких красках.
— Да не может быть! — восторженно промурлыкала степная красавица и чуть отпрянула в сторону, чтобы лучше разглядеть своего героя.
Малик утвердительно кивнул. Тогда его подруга подалась вперед, и своим шершавым розовым языком облизала его довольную морду.
— А я думал, Хатун будет с Аяном на левом берегу, — с улыбкой заметил Лютобор, спрыгивая на берег и приветствуя хана и его людей.
— Она не любит воду, — коротко отозвался потомок Ветра. — К тому же, отсюда лучше видно.
Он шагнул навстречу руссу, и они заключили друг друга в крепкие объятья.
— Здравствуй, Барс, здравствуй, братишка, — приговаривал хан, похлопывая Лютобора по плечам.
— Храни тебя Тенгри хан, Камчибек! — отвечал Лютобор проникновенно. — Как же вовремя ты подоспел!
— Мы ждали тебя, брат! — пояснил степной вождь. — Узнав, что ты в Булгаре, мы каждый день посылали дозорных к реке. Так велела мать. К тому же, мои люди все равно собирались проучить этих морских разбойников.
Заметив недоумение на лице Лютобора, хан Камчибек усмехнулся:
— Разве ты забыл, что новости в степи разносятся быстро.
Новгородцы с изумлением смотрели на эту сцену. Теперь становилось понятно, где Лютобор выучил степные языки и обычаи, откуда он так досконально знал эти места. По родному дому, чай, и с закрытыми глазами пройдешь. Прояснилось также, кого искал пятнистый Малик, и почему печенежские стрелы избегали палубы новгородской ладьи.
Белен, впрочем, не преминул скривить губы:
— Ну и родня! Рожа-то какая, словно мыши погрызли!
— А чем тебе такая родня, Белен, не угодила? — поинтересовался дядька Нежиловец. — Органа — ханский род. А после гибели от хазарских сабель двоюродного дяди, великого хана Улана, хан Камчибек встал во главе своего племени!
— Да как же так? — удивился Талец. — У хана Улана, что ли, своих сыновей не было?
— У печенегов иной обычай, — пояснил вместо старого воина Анастасий. — Басилевс Константин, описывая этот народ, специально отмечал, что у них власть переходит не к сыну, а к двоюродному брату или его сыновьям. Таким образом, племя возглавляет не одна семья, а целый род, прославленный знатностью и могуществом.
— Неплохо придумано! — пробормотал себе под нос Белен, видимо примеряя степной обычай на себя.
— Ну и ну! — восхищенно воскликнул Путша. — А Лютобор у нас на весле с Драным Лягушонком сидит!
— А я с самого начала знал, что все хорошо закончится! — весело доложился Твердята — Поэтому ни чуточки не боялся!
— Ну да? — недоверчиво потянул своим бородавчатым носом дядька Нежиловец. — А вонь почему такая стоит?
— Так это ж рыба! — довольно осклабился гридень. — Ее разве отмоешь?
Тем временем другие ватажники сбросили сходни, и Лютобор со всеми положенными данному случаю церемониями представил хану боярина и его дочь.
— Друзья моего брата — мои друзья! — важно поклонился хан, исподволь, с большим интересом, но, не нарушая приличий, разглядывая красу боярышню. — Будьте моими гостями!
— Благодарим за ласку, — поклоном на поклон ответил боярин. — Столь щедрое приглашение мы с радостью принимаем и надеемся впредь дружбой за дружбу отплатить.
Слова Вышаты Сытенича люди хана Органа встретили громкими приветственными криками и дружескими взмахами рук, все еще сжимающих грозные луки. Большинство новгородцев отвечали тем же. И только седоусые гридни старшей дружины, помнившие жестокие стычки на порубежье русской земли, продолжали с явным недоверием смотреть на обветренные до цвета ореховой скорлупы лица степняков.
— Неисповедимы пути Господни! — покачал головой дядька Нежиловец. — Не от них ли чаяли отбиваться?
— Мои воины отправятся домой напрямик через степь, — сказал хан. — А вас я хотел попросить помочь нашему младшему брату управиться с этим морским чудищем. Право слово, рыбак он всегда был никакой!
— За годы моего отсутствия Аян стал настоящим мужчиной! — прищурил переливчатый глаз Лютобор, с улыбкой глядя на левый берег, где младший Органа и его люди, словно хищные песцы, заставшие на отмели великана-кита, потрошили захваченный драккар.
— Я смотрю, брат, — продолжал он шутливо, — твои кони так отъелись на правом берегу, что уже одолевают в прыжке Итиль!
— Пока нет, — рассмеялся хан. — Просто когда-то один мальчишка русс научил моего брата и его товарищей плавать. Теперь наука пригодилась.
— Обещаю, что обратный путь твоих воинов, будет гораздо приятнее, — заверил хана Вышата Сытенич. — Они это заслужили. Именно их отвага решила исход сегодняшнего сражения.
Хан Камчибек кивнул в знак того, что принимает похвалу своему родичу, однако не преминул заметить:
— Я, конечно, мало, что смыслю в сражениях на воде, однако, думаю, что исход сегодняшней битвы решило, прежде всего, умение человека, сумевшего заманить корабль викингов на мель, а также отвага людей, помогавших ему.
Новгородцы одобрительно загомонили, а белоголовый Путша, захлопал круглыми голубыми глазами и закрутил во все стороны головой.
— Так мы что, только притворялись, что убегаем? Как последний Гораций!
Похоже, смысл всего происшедшего дошел до него только сейчас.
Комментарий к Сыны ветра https://vk.com/album-148568519_254305590?z=photo-148568519_456239965%2Falbum-148568519_254305590
====== Два цветка ======
И вновь великий Итиль качал на своей широкой груди ладьи, и вновь следом за снеккой шел плененный драккар, и вновь на этом драккаре распоряжался Лютобор. Воины молодого Аяна, сдерживая горячих коней, степенно ехали по правому берегу. Временами они махали руками и обмениваясь шутками с новгородцами и своими неудачливыми товарищами, которые пострадали от ютских мечей и стрел и теперь возвращались домой самым непривычным для себя способом — по реке, вверенные заботам Муравы. Ромей Анастасий, несмотря на слабость и возобновившуюся лихорадку, помогал девице в лечьбе.
Боярские ватажники и степные воины славно сработались, вытягивая из крепких объятий коварной мели захваченный ютский драккар. Хан Аян хотел было подключить к работе пленных датчан: лихие умельцы печенеги захватили живьем не менее двадцати человек, но боярин и Лютобор отсоветовали. Пока шла работа, крепко связанные юты лежали, как мешки, на берегу и изводили работников своими дурацкими советами и издевательскими замечаниями. В конце концов, младший Органа пригрозил заткнуть им рты, и они притихли.
— Надумаешь продавать, — посоветовал брату Лютобор, — вези их порознь и сговаривайся с разными торговцами, а то они, чего доброго, еще найдут способ освободиться и перережут твоих людей!
— Не учи ученого! — беспечно рассмеялся тот.
Хотя Тороп лучше других знал, что такое участь пленника, викингов он нисколько не жалел. Свою судьбу они определили сами. Единственным грузом, которым был отягощен их драккар, оказался захваченный в землях сувазов и печенегов полон.
Среди пленников оказались Урантагыз, сестра пастуха Соната и ее дети. Сам Сонат в этом бою отличился больше других. Уроженец левого берега, он вызвался быть проводником Аяна и его людей. Именно он отыскал на берегу широкую балку с пологими склонами, в которой укрывался отряд до своего эффектного появления.