Услышав приближающийся топот и голоса, княжна перестала сопротивляться. Однако, когда Анастасий уже издал торжествующий возглас, означающий, что скрутил, нанесла ему резкий и сильный удар в одну из болевых точек, так, что он невольно ослабил хватку. Злодейка рыбкой скользнула в проделанное им отверстие, и через миг ветер донес издалека ржание Айи и частый перестук копыт.
В погоню пустились все, кто был молод, легок на ногу и крепок в седле. Хотя и меда, и кумыса было выпито достаточно, чтобы Итиль показался по колено, привычка жить начеку в постоянной готовности отразить чье-то нападение, оказалась сильней: оседлали коней и собрали вооружение на удивление быстро и основательно. Свежий ветер и охотничий азарт изгоняли из буйных голов последние остатки хмеля, а заходящий месяц и далеко обогнавшие отряд Малик и Хатун указывали дорогу по следам беглецов.
Среди преследователей ехал и хан Моходохеу. Недолгим оказалось его счастье с коварной красавицей, все любовные уверения которой обернулись подлостью и обманом.
— Скажи спасибо, что все произошло до того, как ты отвез ее отцу выкуп и свершил обряд беташар, раскрытие лица, — попытался утешить несчастного жениха хан Камчибек. — Я бы не удивился, если бы в первую брачную ночь ты обнаружил на спине у своей ненаглядной змеиную чешую, а на руках и ногах медные когти, ибо наш сосед Куря похоже породил не дочь, а демона Ювху.
— Женщина или демон, она моя нареченная невеста! — упрямо проговорил Моходу хан. — И право ее убить или помиловать, должно принадлежать только мне!
И он грозно глянул на скачущего бок о бок со старшим братом Аяна, который, конечно, тоже жаждал свершить над злодейкой справедливый суд.
В это время к ним подъехал державшийся все это время чуть в стороне от отряда и внимательно читавший книгу следов Лютобор.
— Странно, — сказал он, осаживая, рвущегося вперед, всхрапывающего и косящего огненным глазом, Тайбурыла. — Почему они не уходят порознь?
— Может быть, твои северные знакомцы недостаточно хорошо знают степь? — предположил хан Камчибек.
— Не думаю, — возразил ему русс. — Вряд ли сухой путь в безоблачную ночь может показаться сложным человеку, привыкшему отыскивать дорогу в море по звездам.
— В таком случае, мы их скоро настигнем.
— Интересно, зачем Гюлимкан понадобилось освобождать этих морских бродяг? — задумчиво проговорил Анастасий.
— Ну уж точно не для того, чтобы приставить к отаре вместо прежних пастухов, — отозвался старший Органа. — Уж больно хорошо тут все продумано!
— Глядите!
Зоркие глаза Торопа различили на горизонте что-то напоминающее облачко пыли.
— Ну, наконец-то, — облегченно вздохнул хан Камчибек.
Он хотел скомандовать, чтобы егеты отпустили поводья, однако в это время пардусы, верные дозорные отряда, вместо того, чтобы победоносно завершить преследование, повернули вспять и помчались прочь во всю прыть своих быстрых ног. Вид у них при этом был такой, словно они несут очень важную и, вместе с тем, тревожную весть.
Первым это послание разобрал, конечно, Лютобор, не даром его в степи прозывали Барсом:
— Брони надеть, луки приготовить! — резко скомандовал он.
— Вот шайтан! Неужели засада, — недовольно проворчал великий Органа, натягивая через голову кольчужную рубаху.
И точно. Далекое облачко, оказавшееся, вероятно, группой дозорных теперь заметно разрослось. Над гребнем холма взметнулись увеличенные луной тени всадников, и через миг оттуда посыпались стрелы.
— Хазары! — определил хан Камчибек, привычным движением оттягивая тетиву лука. — Этого следовало ожидать.
В хазарском отряде оказалось около сотни воинов, почти столько же, как воинов Ветра, так и новгородцев, участвовали в погоне. Схватка оказалась кровопролитной, но недолгой. После нескольких ложных атак, во время которых обе стороны щедро осыпали друг друга стрелами, противники сошлись врукопашную. Хазарские сабли оказались отменно остры, а сами воины превосходно обучены. Но и люди Органа не зря ели свой хлеб, да и новгородцы, как оказалось, умели сражаться не только в пешем строю.
Очень скоро хазары поняли, что им не выстоять. Все же не было в их рядах бойцов, равных искусством хану Камчибеку и Лютобору, да и сердца их, в отличие от сердец ханов Моходохеу, Аяна и Анастасия, не воспламеняло возмущение и праведный гнев. Потеряв около трети людей, они отошли за холм, прикрывая отступление выстрелами из луков.
Молодые воины Ветра и самые горячие из новгородцев хотели броситься в погоню, но хан Камчибек скомандовал отбой.
— Еще навоюетесь! — строго сказал он. — Нет смысла дальше загонять лошадей. Княжна и викинги все равно уже ушли.
Отрядив самых неугомонных в дозор и строго настрого велев им все разузнать, но ни в какие стычки больше не ввязываться, он приказал поворачивать к дому.
Ехали не спеша, давая отдых лошадям. Люди если и думали о каком-то отдыхе, то лишь телесном, ибо на душе у всех было неспокойно. Хотелось понять, существует ли какая-то связь между злодейской выходкой княжны, побегом викингов и нежданным появлением хазар, и если да, то кто за этим стоит. И какими еще бедами может взойти кровавый посев, который принесла сегодняшняя ночь.
И беды не замедлили себя явить. Позади оставалась, примерно, половина пути, и грядущий рассвет окутал загадочной зеленоватой дымкой светлеющие небеса, когда Анастасий, успевший проявить себя в стычке отважным бойцом, внезапно вдруг пошатнулся в седле и, непременно упал бы, если бы его не подхватили.
— Что с тобою, ты ранен? — спросил у юноши Лютобор.
Тот со стоном сжал пальцами правый бок.
Тороп без лишних слов разрезал на нем рубашку и, путаясь в хитрых узлах, размотал промоченную кровью повязку. Хотя рана была нанесена, судя по всему, довольно давно и не выглядела глубокой, ее края угрожающе зияли, а кровь сочилась, не собираясь сворачиваться. Ткань вокруг вздыбилась уродливым бугром, а на смуглой коже проступила какая-то страшноватая синева.
— Что за лихо? — почесал в затылке мерянин.
За свое недолгое ученичество у премудрой боярышни он насмотрелся достаточно на различные раны и язвы, однако подобное видел впервые.
Анастасий приоткрыл затуманенные болью глаза, поймал недоумевающий взгляд Торопа и горестно улыбнулся.
— Это яд! — пояснил он слабым, но спокойным голосом. — Княжна отравила кинжал.
Хан Аян переменился в лице:
— Гюльаим!!!
Быстроногий Кары без особого приказа взвился на дыбы и сорвался с места в галоп.
Тороп тем временем, как учила боярышня, очистил и обработал рану, приготовил свежую повязку. Лютобор молча высек огонь, накаляя наконечник меча.
— Эх, приложить бы сюда тот кинжал! — задумчиво проговорил Талец. — Авось, хоть чуть-чуть бы свое зло забрал!
— Да где ж его теперь взять? — взъерошил мокрые от пота волосы Твердята. — Если только где-нибудь в шатре завалялся.
— А может это и не кинжал был вовсе! — захлопал белесыми ресницами Путша. — Слыхали, как ханы про какой-то коготь говорили! А что если княжна и вправду ведьма или навья зловредная!
— Хватит пустое болтать! — сердито сверкнул глазами Лютобор, сажая раненого на спину Тайбурыла впереди себя. — Ехать пора!
Являлась или нет дочь Кури демоном, или ведьмой, Даждьбог весть. Однако злодеяние ее осуществилось не совсем так, как она задумала. Когда отряд подъехал к становищу, всадники с облегчением узрели среди встречающих женщин Гюльаим. Благодаря самоотверженности Анастасия, яд ее не коснулся.
— Нашли кинжал? — спросил Лютобор, вместе с другими новгородцами, устраивая критянина на приготовленном для него ложе.
Хотя Мурава кивнула в ответ, на лице ее была написана безнадежность, и когда она подняла глаза, они оказались полны слез.
— Это редкая отрава, обладающая замедленным действием, — пояснила девушка, пытаясь говорить спокойно и внятно. — Она исподволь проникает в тело, разрушая кровь, а потом останавливает сердце. Противоядие от нее существует, но необходимых ингредиентов у меня здесь нет!