Непроизвольная исповедь в эклектизме видна в следующих словах Батюшкова: «Надобно решиться мыслящему человеку принять светильник мудрости (той или другой школы); надобно запастись мудростью человеческою или небесными утешениями» (I, 153). Этою исповедью обнажается очевидное заблуждение, будто можно «мыслящему человеку» решиться принять какой-либо готовый, а не самому себе создать истинный и на всю жизнь просветительный «светильник мудрости», — словно «мудрость человеческая» зависит не от человека, но от «той или другой школы», — словно «мудрость» может мыслиться где-нибудь в стороне и сколько-нибудь поодаль от «небесных утешений» — словно не эти «утешения» составляют единственный источник и первую основу истинной «мудрости». Одно искание «мудрости» словно исходило в глазах Батюшкова не из живых и неумолчных требований его духа, но — как видно из предшествовавшей выписки — из-за надобностей хотя бы «самой ограниченной деятельности» в обществе. Из-за такой легонькой надобности в «мудрости» выходит, словно она была нужна не душе и духу Батюшкова, но только его «деятельности в обществе». В последнем выводе это значит, что Батюшкову словно верилось и веровалось, будто он или всякий другой человек могут безнаказанно двоиться в духе и жизни, т. е. в себе самих остаться такими, какими вышли из рук природы и семьи, лишь бы в «общественной деятельности» и в глазах других людей казаться мудрыми. Если бы небесные утешения всегда и во всех людях могли быть источниками и основами всеми искомой «человеческой мудрости», то ничто подобное сейчас сделанному выводу никому не могло бы не только мыслиться, но и казаться ни одной минуты. Если бы душа и дух каждого человека стояли на несокрушимых основах незыблемой Веры и уверенности, что «сердцем веруется в правду, а устами исповедуются во спасение», то обособление внутреннего человека от внешнего или духовное раздвоение одного и того же человека не было бы возможным. Помимо этого условия, напротив, жизнь одного и того же человека может обратиться в чудовищное слияние двух не только противоположных, но даже исключающихся одно другим течений.
Чтобы судить по сочинениям Батюшкова, какой вообще поверхностью вместо глубины и каким невысоким уровнем самообразования, вместо стремящегося в небо истинного образования, пришлось ему при его эклектизме довольствоваться, надобно всмотреться в те его статьи и отдельные в них места, в которых более или менее ясно высказались черты его миросозерцания.