Совсем недолго пробыл корабль Беринга «Святой Петр» у острова Каяк, где матросы запасались пресной водой, но индейцы рассказывали об этом и через полвека. Прекрасно запомнили местные жители и встречу с экспедицией великого Лаперуза, проплывавшего вдоль тех же суровых берегов через пятьдесят лет после Чирикова. О встрече их дедов и прадедов с французами индейцы рассказывали с такими подробностями, что даже сто лет спустя историки, по их описаниям, нарисовали для проверки, как выглядели корабли, и убедились: да, никаких сомнений, речь идет именно о фрегатах Лаперуза!
Почему же не сохранилось никаких преданий о том, что произошло с Дементьевым и его товарищами при первой высадке русских на американском берегу?! Вот что самое поразительное и непонятное. И тайна эта еще ждет убедительного объяснения, не дает покоя историкам.
А Чириков ведет корабль все дальше, не подозревая о том, какую нелегкую загадку оставляет потомкам...
Утром девятого сентября капитан решился: велел остановиться возле одного острова, которому еще не успели придумать названия. Ища удобной якорной стоянки, зашли в небольшую бухточку. И тут у них произошла вторая встреча с обитателями Америки. На сей раз это были алеуты.
«9 часов. Штиль. Туман мало прочистился, и оказался нам в 200 саженях расстоянием берег... И оной берег имеет горы высокие, и растет на нем трава великая, от которой и вид имеет зеленой, а лесу на нем не видали Берег моря имеет утесы местами, а подле берега лежит множество наружных и подводных камней и в настоящем 9-м часу увидели мы на берегу двух человек, идущих от северной стороны к южной, которые шли косогором по траве под высокою горою мимо одного текущего с гор водяного ручейка, и чаятельно, что, увидя нас, шли поближе, что рассмотреть могли свободнее судно наше, которым мы кричали русским и камчацким языком, чтоб к нам выехали, и в исходе того ж часа услышали мы голос от людей, которые кричали нам с берегу, токмо людей было не видно и слов за шумом буруна разслышать было невозможно... против чего и от нас к ним в трубу и без трубы многократно голос отдавано и звали их, чтобы к нам выехали »
Судовой журнал — документ деловой, серьезный. При записях в него никакие нежности и восторги не допускаются. И все же прорывается в этой деловой записи и восхищение открытой неведомой землей, любование ее зелеными лужайками и ручейками, и усталость, страстное желание ступить на эту твердую, надежную землю, и надоевшая, застарелая жажда, и радость от встречи с людьми после долгого плаванья — пусть неведомыми, незнакомыми, но ведь братьями! И опасение, что не удастся ближе познакомиться, поговорить с ними.
Но познакомились, поговорили! Вскоре появились из-за мыса семь небольших лодок, подплыли к самому кораблю. Таких лодок никто из участников экспедиции прежде нигде не видал — остроносые, из кожи морских зверей. В кожаной палубе маленький люк, в нем сидит человек с веслом. И весло необычное — с лопастями на обоих концах, так что можно им грести по обе стороны челнока. Одежда на человеке тоже из шкур: рубашка с капюшоном вместо шапки. Можно сказать, составляет человек как бы одно целое со своим челноком. Никакая волна ему не страшна. Даже если перевернется, легко выправится и ни одной капли воды в челнок не зачерпнет.
— Ловко придумали!
— Молодцы!
Чтобы ничего не упустить, Чириков сам заносит в журнал все подробности устройства алеутской байдарки — первое описание замечательного суденышка...
Приблизившись к кораблю, подплывшие начали вдруг вертеться из стороны в сторону и громко кричать «странным образом».
— Чего это они, Алексей Ильич? — спросил Елагин у Чирикова в твердой уверенности, что капитан должен все знать.
— Точно не знаю, ведь народ неизвестный, — задумчиво произнес Чириков. — Но, похоже, колдуют они по-своему, шаманят, на манер как у тунгусов или якутов. Заклинают своих богов, дабы им от нас вреда какого не сделалось. Надо им показать приятный вид, чтобы не опасались, подплывали ближе.
Все стали призывно махать и кланяться. Алеуты перекликались между собой, но подплыть ближе не решались. Делали такие движения, будто натягивают рукой тетиву лука и целятся.
— Опасаются, не заманишь, — желчно усмехнулся Плаутин.
— Опасаются, — вздохнул Чириков.
Он приказал вестовому принести из каюты чашку китайскую расписную и, показав ее алеутам, бросил в воду. Один из гостей ловко подхватил чашку и, даже не рассмотрев, размахнулся, собираясь бросить ее обратно Чирикову. Капитан знаками показал, что просит принять чашку в дар, для того, дескать, и бросил. Но алеут то ли не понял, то ли не захотел подарка — швырнул чашку в воду.