Впервые в его сознании возник вопрос: почему со старым Лангстынем он мог свободно и откровенно говорить обо всем, а со своими приемными родителями нет? Может, он не доверял им? Может, понимал, что существуют две правды и что правда Тауриней — не его правда?
«Нет… — ответил он сам себе. — Настоящая правда может быть только одна. Человеку надо самому найти ее. А если он нашел и понял, то надо держаться, не предавать и не отступать, — иначе он не будет честным человеком. Только честный имеет право жить, носить имя человека».
«Честен ли я? — спросил себя Айвар и после некоторого раздумья ответил: — Не знаю. По-видимому, нет, ведь я до сих пор не сумел помочь ни одному человеку, нуждавшемуся в помощи. Два года назад я не сумел помочь Инге Регуту… сегодня — Лангстыню».
6
Спустя два месяца Айвар вернулся в Приедоле и в новом году учился так же прилежно, как раньше, но отодвинуть Юриса Эмкална на второе место ему не удавалось. Вскоре после Нового года он получил известие, что старый Лангстынь недавно умер и похоронен на приходском кладбище Пурвайской волости. Несколько дней Айвар ходил подавленный и не принимал участия в играх и зимних соревнованиях своих товарищей, но долго ли может грустить человек о безвозвратной утрате, если жизнь ежедневно требует отклика на каждое новое событие… Успокоилось сердце юноши, шершавая рука повседневности отодвинула в царство воспоминаний образы прошлого, каждое утро сулило что-то новое, еще небывалое, и хотя обещания чаще всего не исполнялись, но человеку приятнее глядеть вперед, в будущее, чем назад, в прошедшее.
Третий учебный год подходил к концу, когда Приедоле облетела новость: Юриса Эмкална исключили из училища! Он не совершил никакого проступка, его считали примерным воспитанником, поэтому многие «молодые волки» вначале решили, что это недоразумение и ошибка.
Айвар очень любил и уважал друга и, узнав об его исключении, огорчился до глубины души; все было сделано так внезапно и ловко, что Эмкалн даже не успел попрощаться с товарищами: в начале урока его вызвали к директору и после краткого разговора сразу же отвезли на станцию.
— Надо протестовать против этой нелепости, — сказал Айвар товарищам. — На каком основании директор выгоняет лучшего ученика? Мы знаем Юриса и можем поручиться за каждый его шаг. Кто пойдет со мной к директору?
Никто не отозвался.
— Вы боитесь? — спросил Айвар. — Может, вам запрещают думать, поэтому вы принимаете на веру все, что вам здесь преподнесут!
— Не стоит связываться, — в конце концов ответил ему Берзинь из Гулбене. — Пусть Эмкалн, если он прав, сам хлопочет за себя. Почему я должен из-за него портить отношения с директором? Это не мое дело, я ничего не знаю…
— Значит, не пойдете со мной? — переспросил Айвар. Все молчали. — Ну ладно, и не надо, если вы такие трусы. Я пойду один.
Директор принял сына богатого Тауриня очень вежливо, но, узнав, по какому поводу явился Айвар, вдруг стал официален и резок.
— По какому праву вы суете нос в мои дела? — спросил он. — Где это сказано, что директор училища должен отчитываться перед воспитанниками? Если бы ваши родители не были весьма уважаемыми людьми и верными приверженцами нашего вождя, мне оставалось бы только исключить и вас из училища вместе с Эмкалном! Тауринь, да есть ли у вас стыд? Выступить в роли адвоката и защищать такого человека!
— Эмкалн лучший ученик нашего класса, господин директор, — твердо ответил Айвар. — За ним не замечалось ничего плохого. Как это самый лучший вдруг стал самым плохим — это не понятно ни мне, ни моим товарищам.
Директор покраснел от волнения и гнева. Но с сыном Тауриня волей-неволей приходилось сдерживаться и говорить корректно.
— Мы не можем давать образование детям врагов, — сказал он. — Отец Эмкална недавно арестован. Его сыну нет места в нашем учебном заведении, которое так высоко оценил в одной из последних речей сам вождь. Можете передать это своим товарищам. И вообще бросьте эти глупости, никогда больше не выступайте в качестве адвоката, если вас не задевают. Как вам не стыдно: отец — командир айзсаргов, образцовый хозяин и общественный деятель, а сын защищает отпрыска какого-то коммуниста! Идите, Тауринь, и никогда больше с такими делами ко мне не приходите.
Айвар ушел. В интернате его встретили молчанием и вопросительными взглядами.
— Ну, чего добился? — наконец не вытерпел тот же Берзинь. — Оставили Эмкална в училище?
— Его исключили из-за отца… — мрачно ответил Айвар. — Отца недавно арестовали, а сыну приходится страдать.
— Красный? — глаза хозяйских сынков вспыхнули, как у молодых волков, когда они чуют добычу.
— Так говорит директор, — ответил Айвар, — и все равно это несправедливо.
— Значит, ты не согласен с директором? — спросил один из «молодых волков». — И ты ему сказал об этом?
Возник горячий спор, в котором Айвар остался в одиночестве. Все воспитанники признали, что директор поступил правильно, исключив Эмкална, — этого требовала добрая слава учебного заведения. Удивительно, как такой человек вообще сумел пробраться в приедольское святилище, откуда Ульманис ждал полноценное пополнение для своей кулацкой гвардии.
Увидев, что товарищей невозможно переубедить, Айвар обособился, стал замкнутым. Целую неделю он не разговаривал с одноклассниками.
Первая попытка Айвара восстать против несправедливости и активно повлиять на ход событий потерпела полный провал. По-видимому, жизнь нельзя было изменить гуманностью только одного человека: чтобы добиться улучшения, нужно было что-то большее. А что именно — Айвар не знал.
В начале мая он получил письмо из дому. Эрна Тауринь писала, что после Юрьева дня состав обитателей батрацкого дома почти целиком обновился. Отец нанял несколько поляков и латгальцев, так как с местными батраками нет никакого сладу: они только и знают, что требуют немыслимую плату, а за спиной хозяина говорят про него разные гадости. Из местных в Ургах будет работать только один сезонный рабочий, Инга Регут, — может, Айвар помнит его?
Конечно, Айвар хорошо помнил верного друга детства. Это известие очень его обрадовало. С нетерпением ждал он окончания учебного года. Хотелось скорее попасть в Урги — там его ждал человек, которому он дал слово вечно быть его другом и с которым целых три года не виделся.
7
На станции Пурваи Айвара встретил сам Тауринь. Расцеловавшись, они сели в дрожки. Рысак, прошлой осенью получивший на рижском ипподроме большой сезонный приз, быстро домчал их в Урги. По дороге Айвар узнал все главные новости: Тауринь был недавно назначен старшиной Пурвайской волости, местные айзсарги получили нового батальонного командира; сын хозяина соседней усадьбы после обязательной военной службы остался на сверхсрочной; в Ургах в одной из новых теплиц сняли первый урожай ранних овощей.
— Все бы хорошо, только не везет мне с батраками. В Юрьев день нанял сезонным работником сына бывшего батрака Регута. Работник он неплохой, но что в том проку, если у человека голова набита всякой мерзостью.
— Что ж он натворил? — спросил Айвар, с трудом сдерживая волнение.
— Что натворил? — проворчал Тауринь. — Оказался коммунистом. Две недели назад его арестовали и отвезли в Ригу. Вместо него пришлось нанять другого работника, какого-то ученика средней школы из уездного города… Летом работает, зимой учится. Поди узнай, каким он еще будет. Сейчас ни на кого нельзя положиться.
«Инга в тюрьме… — думал потрясенный Айвар. — Со всеми, кто мне близок, случается какая-нибудь беда. Лангстынь умер в богадельне… Юриса Эмкална исключили из училища… Инга Регут, как зверь, задыхается теперь в клетке… За что? Почему судьба так безжалостно обрушивается именно на самых честных и способных людей?»
Тауринь продолжал:
— У меня к тебе просьба, Айвар. Я понимаю, тебе захочется во время каникул сойтись с молодыми людьми твоего же уровня. В этом отношении наш новый рабочий, Артур Лидум, кажется подходящим, но лучше тебе с ним не связывайся. Сам понимаешь — ты сын хозяина, а он просто батрак… мать у него прачка. У вас разные интересы. Если ты заведешь дружбу с этим бедняком, он обязательно постарается извлечь из этого выгоду, — это уж такой народ. За свою отзывчивость ты получишь только насмешки, поэтому послушайся моего совета — держись от него подальше. Ведь и среди пурвайцев ты найдешь интеллигентного хозяйского сына, с которым стоит подружиться. Подумай об этом.