— Джамбо карибуни!
Еще один страж порядка сурово кивает головой:
— Джамбо карибуни!
Что означает это дважды повторенное на африканской земле заклинание? Размышлять некогда, пользуясь паузой, проскакиваем за ворота. Там, на круглом пятачке утоптанной площади, разворачивается пропыленный автобус. Неплохо бы сократить путь, но трудно избрать маршрут, не зная остановок. Идем пешком пыльной грунтовой дорожкой с тусклой травой по обочинам, мимо уличной закусочной под кроной баобаба с раскаленной жаровней, длинными столами и ящиками вместо лавок, с аккуратным жестяным рукомойником на виду.
Откуда-то бьет ключик темной воды, ручейком пробегает под ногами, возле массивных корней уходит в землю, больше не показываясь нигде. Почти пустой автобус не отбывает по назначению, а со скрежетом и лязгом отскакивает от баобаба, стремясь скорее покинуть стоянку под этим ни на что не похожим растением: даже сами африканцы считают, что оно обязано своим происхождением козням дьявола. Некогда, решив подшутить над людьми, выдернул он из земли дерево и воткнул его обратно «вверх ногами», так что бывшие корни стали ветвями!
Истерзанные солнцем, приближаемся к городу. Декоративные слоновьи бивни венчают начало центральной улицы.
— Э-эй! Иди сюда, папа-мама!
Приглашение это, повторяемое на разные лады, с различными интонациями, сопровождает нас во время шествия по улицам Момбасы. Тянут за руки, улыбаясь, заглядывают в лицо, щелкают зажигалками, замками кожаных кофров, ударяют розовыми ладонями по барабанам, и натянутые шкуры издают низкий, долго висящий в воздухе звук.
— Папа-мама!
В руку мне ложится тяжелая фигурка носорога. Энергичный поворот корпуса, отставлена перед броском нога, нацелен острый рог. Статуэтка жива, полна экспрессии, не повернется язык назвать ее «ширпотреб», хотя стаи, полчища, стада всех размеров носорогов теснятся на прилавках… Не одно поколение резчиков наблюдало за животными, пока родились эти фигурки с пленительной искусственностью форм.
— Э-э! Береш? — На лице продавца улыбка, не лишенная дружелюбия и расположения, но и отражающая размышление, сколько с нас взять.
Как непохожа бурная торговля на улицах Момбасы на неторопливое действо на базарах Анцерананы и Нуси-Бе, с подремывающими под черными шляпками зонтов продавцами или неспешный обмен сейшельскими новостями на рыбном рынке Виктории.
Вся Момбаса — базар. Черная лава голов и тел в сверкающей мозаике разноцветных драпировок.
Кенийские статуэтки отличны от традиционной резьбы остальных стран Африки, где доминирует деревянная маска. Основной сюжет у кенийцев — фигурки людей и животных.
Значительное число резчиков живет в самой Момбасе, многие объединились в кооперативы, оптом продающие товар крупным магазинам или уличным торговцам: за один день квалифицированный резчик может создать десяток фигурок. Большинство специализируется на небольшом количестве сюжетов, работает в реалистической манере. На материал для поделок идет дерево местной породы, носящее имя «мухого» и «мпинго», выдаваемое за эбеновое.
Искусство подобной резьбы считается сравнительно новым, массовым, возникшим в основном как коммерческое, в расчете на туристов. В кенийской печати неоднократно высказывались опасения, что мастера-резчики могут превратиться в обыкновенных ремесленников.
И все-таки искусство или ремесло? Издавна в разных уголках планеты переносил человек на деревянные изделия свои представления о мире, удивляя поэтическим видением, способностью вдохнуть в этот материал душу. Обратимся к Руси: как умело, используя естественную форму дерева — развилины, кривизну, народные мастера прочитывали в них очертания живых существ, как искусно завершали скаты кровель головами диковинных птиц (отчего и сами крюки назывались «курицами»!), как, выгнув дугою шеи, смотрели с крыш «кони», один непохожий на другого…
В деревянных предметах, служивших в повседневном быту, жили мифические растения, невиданные звери и птицы. Обострение интереса к реальной действительности причудливо сочеталось с пристрастием к декоративности, мастера-умельцы соединяли сказку и правду, действительность и фантазию: диковинные прялки, ковшики-птицы, резные доски со львами и русалками, сирены в прихотливом обрамлении орнамента украшали быт.
Как и наши предки на Руси, за далью океанов островитяне населяли мир странными существами, богами и духами вкупе с обожествленными силами природы — водой и землей, дождем и ветром, звездами, солнцем, луной… В шитье и литье, резьбе по дереву, кости и камню, в гончарных изделиях жил необыкновенный, созданный людьми мир. Руки создателей этих творений не были руками художников-профессионалов, но сотворенное ими прошло через века. Удивительно и по сей день, как деревенский неграмотный ваятель мог обладать тонким чувством цвета, формы и рисунка, не всегда доступным и художнику-профессионалу.