Сообщение мое выслушано молча…
— Да-а, ты не подарок, — скупо резюмирует она, хотя я изо всех сил стараюсь быть подарком, к тому же не я изменил маршрут.
Пытаюсь ее утешить: на Амазонке летающие ядовитые пауки, анаконды, душная, без движения воздуха сельва. Зеленым адом именуют этот край в популярной литературе. Приливная до шести метров волна идет по величайшей реке Южной Америки, топит и выкидывает на берег зазевавшиеся, не успевшие скрыться в протоках корабли.
А Сейшелы! Не зря называют их «жемчужиной Индийского океана»! Или Мадагаскар, Тани-Бе, Великий остров, окрещенный европейцами «Багряным», — единственное место на Земле, где Африка встречается с Океанией.
Экспедиция пойдет по водам, в которых были пойманы рыбы-целаканты, забывшие умереть в свое время. Да, да, в двадцатом веке в омывающих Мадагаскар водах пойманы живые ископаемые, появившиеся в морях девонского периода более четырехсот миллионов лет назад.
Одни названия чего стоят! Антананариву… Амбуситра… Антанамбалана!
Плахова стоически выслушивает мою информацию. Понять ее можно: трудно расставаться с мечтой.
— Ну что же… — слышу вялый ответ. — Мадагаскар — это тоже неплохо…
Но в голосе ее неподдельная грусть.
«Более чем неплохо» — так сказала бы наша дочь Наталья. Я тоже так думаю. Наталья не говорит этого только по той причине, что отъезд наш пока хранится в тайне в силу создавшегося в нашей семье чрезвычайного обстоятельства.
«Чрезвычайное обстоятельство» — это дочь нашей дочери Алиса. Как и следовало ожидать, появление ее на свет нас не остепенило и не образумило. Сама она пока не принимала участия в семейных проблемах, лишь исправно поглощала манную кашку.
Наталья с Алисой и мужем живут рядом, дом к дому. Раскрасневшаяся, с Алисой в виде тугого свертка в руках, она заходит к нам после прогулки.
— Опять? Снова великие сборы? А куда, позвольте спросить?
— Видишь ли…
В нашей семье не принято удерживать друг друга от сумасбродств. Наталья — художник, ей не нужны долгие объяснения. Разница в возрасте не мешает понимать главное. С малых лет привыкла она ночевать в палатках, спать на раскинутых сиденьях автомашин, бродить с этюдником по горным дорогам. Втроем путешествуя по Туркмении, вместе увязали на «газиках» в песках Каракумов, на пахнущих керосином вертолетах зависали над барханами. Не так давно, «в доалисин» период, довелось и Наталье совершить рейс на научном корабле «Витязь», обогнув Европу, а затем пересечь Атлантику по воздуху.
Каждая поездка для художника и радость и мука. Отправиться в путь, далекий или близкий, — это значит работать на ходу, стараясь не упустить главного, отобрать в водовороте впечатлений самое характерное, войти в настроение окружающего пейзажа, будто родился вместе с ним, а не пришел гостем.
Радостное и трудное время поисков. Готовность пожертвовать второстепенным, неожиданные сложности, счастливые мгновения удач. Думается ли в такие моменты о предстоящих выставках? Едва ли. Но все-таки настает и этот день, когда пережитое, итоги горестей и радостей окажутся отданными на суд людской.
В последний раз перед отъездом сидим, не зажигая света, в сумраке февральского вечера. Мне кажется, в глазах дочери я вижу упрек. И немного тревоги: уж ей-то хорошо известны недобрые зимние шторма в Бискайском заливе или предотъездные, в один присест, прививки от желтой лихорадки с холерой в придачу. Но все это можно пережить. Гораздо хуже бессонные ночи перед экспедицией, когда заведомо знаешь, что покидаешь привычное, устремляясь в неизведанное, где лишь из множества непредвиденных обстоятельств и случайностей складывается успех. Что может быть хуже назойливой, бьющей в виски тишины, когда ломится голова, уже не вмещая все обоснованные и ничем не оправданные тревоги…
Как сложится на этот раз? Будет ли удача в главном, в работе? Что было упущено в прошлый рейс, что надо исправить, предусмотреть?
Крутятся крохотные, похожие на жука-древоточца мысли, летят бесцельно, бестолково — только уходящим в море знакомы лихорадочные минуты, последние на земле.
Заботившее вчера сегодня не представляется важным, однако тревога не утихает, напрасный труд задавать себе вопросы, на которые не существует ответа, и можно лишь замереть в бессилии перед ними. Только где-то, в далекой точке океана, среди неба и воды, в синий, серый или заведомо черный денек забрезжит ответ. И опускаешь руки, презирая себя за слабость в тягостные часы перед прощанием…