«Курчатов» идет по нейтральной зоне за границей польских территориальных вод. Порывами налетает холодный ветер, движемся относительно ровно, но все же временами кладет с боку на бок. В такую погоду «раскрашивать» пейзаж можно лишь мысленно…
— Вот она, свинцово-стальная Балтика!
— Серо-голубая!
— Седая! Жемчужная!
— Ртутно-серебряная! Тускло-перламутровая!
По низкому, тяжелому небу нехотя растекается рассвет. На медленно светлеющем востоке скручиваются спиральками облачка — кажется, мы по ошибке вышли в Ледовитый океан. К железным деталям не прикоснуться, наружные переходы превратились в ледяные катки, скользкие ступени лестниц представляют угрозу, уже есть и жертвы обледенения.
У борта, подняв воротник теплой куртки, Клара Васильевна Войтова, кандидат географических наук, начальник отряда метеорологов. Эта миловидная черноглазая женщина, такая хрупкая на вид, — посредник между нами и циклонами. Именно она обеспечивает экспедицию информацией о погодных условиях.
— И что показывают приборы?
— Пока спокойно. По метеокартам, большой антициклон с холодной ясной погодой не дает атлантическим циклонам проникнуть в Европу. Если повезет, Северное море пройдем «по-тихому».
Однако впереди Бискайский залив. О нем Клара Васильевна ничего утешительного сказать не может: февраль — месяц штормов. Пожимает плечами:
— Перетерпим!
Алексеев, появившись на палубе, чтобы обвинить меня в праздности, прислушивается к разговору. Еще бы, погода — вопрос номер один.
Для человека, ступившего на корабль, неизбежна самопроверка физической приспособляемости — ведь условия резко изменились. Впрочем, опыт показывает: к качке «приспособиться» нельзя, тут уж каждому свое полной мерой.
А рассвет растекается все шире, захватив половину небосвода. Как непохож он, северный, тоскующий по краскам, на торжество цвета в тропиках. Усталый, изнуренный ветрами, с приглушенными переливами бледно-розовых, палевых, тусклых тонов, разбредается по небесам Балтики, течет по корпусу корабля, оставляя сумеречные тени, не смягчая жестких конструкций. Из влажного тумана возникает идущее встречным курсом судно, проходит совсем близко с непогашенными огнями.
Скользя по палубам, возвращаемся в каюту: пора приступить к благоустройству своего жилища. Каюта невелика, но удобна. Письменный столик, вращающееся кресло, намертво привинченные к полу, именуемому «палубой», одна над другой койки с высокими деревянными бортиками, плоский шкаф, умывальник.
Легче существовать с привычными вещами. Дорожный клетчатый плед скрасит серость обитого дермантином Дивана; на линолеум — верх предусмотрительности — домашний коврик из цигейки, на лампу — пестрый абажур.
— Хотел бы я посмотреть, какие путешествия предпримет твой ковер при шторме, — комментирует Алексеев.
— Скоро посмотришь: впереди Бискай. Хотя синоптики говорят, что два дня шторма в Бискае сменяются, как по графику, сутками штиля. Вдруг проскочим?
К стенке уже прикноплена карта, маршрут пока обозначен лишь точкой возле Калининграда.
Когда мы вновь собирались в экспедицию, друзья пожимали плечами. Не отрицая прелестей морского путешествия, скептики добавляли:
— Еще раз несколько месяцев в океане? Один и тот же пересеченный вантами пейзаж? И притом — зимние шторма?
Относительно штормов разговор особый. Приходится признать: ни подсоленные сухари, ни лимоны не приносят облегчения, что касается прославленного пипольфена — с таким же успехом можно жевать бумагу.
Но терпение, и океан щедро вознаградит за пережитое. «Пейзаж, пересеченный вантами», неисчерпаем. Каждый рассвет в тропиках — премьера, в которую природа вкладывает все свои силы. Самые сложные переходы цвета полны гармонии.
Только что шквальный ветер выталкивал из-за горизонта лиловые тучи, но что-то неуловимо изменилось: тучи ушли, будто распахнулся занавес, открыв промытую голубизну неба. Морщины волн сгладились, опали, океан жадно ловит возвращенный свет, еще неуверенные, необжигающие лучи.
Состояние природы чувствуешь физически, все течет, движется, ежесекундно меняясь, ведь находишься между водой и небом, перемещаясь вместе с кораблем. «Подвижный в подвижном!» — лучше не скажешь.
А закаты! Подготовишься к вечернему этюду, лягут на палитру цветные жгутики красок — все лимонные, пурпурные, оранжевые кадмии, что есть в запасе, — успеть бы!
Но нет. Сдвинулось, ушло за корму пылающее, жгучее, и потекло по остывающему небу тихое невзрачное облако с размытыми, тлеющими по контуру краями. Лишь мчится вдогонку не успевшее погаснуть облачко-последыш косенькой сияющей стрелкой. Солнце валится за горизонт, круглый, аккуратно срезанный по верхушке диск превращается в брызжущую искрами полоску.