Мне не просто чужда картина, согласно которой сознательный Я — вместилище для бессознательной Молекулы. Признавая за картиной полную ее научность, я верю, что картина неверна.
51. Реалии жизни
Сладкая пытка, которой я подвергся, начав писать этот текст, обострилась и в сладости и в мучении.
Я закончил предыдущую главу в эйфории свершения, и сегодня утром не изменил во вчера написанном ни единого слова. Не по той причине, что считаю написанное совершенством, а просто потому, что заменив слово или два, уточнив или обострив выраженную мысль, я все равно ничего не изменю ПО СУТИ, а с сутью я и на свежую голову согласен. Суть в том, что я не автор этого текста, поскольку текст развивается сам по себе, как я доживаю — тоже сам.
До того, как начать стариться и болеть, я родился, рос, тоже болел, и все это было помимо моего желания, а значит — и не вполне при моем участии: это происходило СО МНОЙ в то самое время, как я сам продолжал жить и желать.
Живу и желаю.
Пока жив, я желаю хоть что-нибудь понять из того, что в действительности со мной происходит, однако стоит задуматься глубже какого-то предела, как тут же чувствуешь себя на привязи.
Предположим, что я по особенному как-то глуп, и другие понимают глубже. Однако, даже если бы они сумели понять, но не сумели рассказать — или презрели бы липкость душ и стали выше того, чтобы рассказывать — я не встречаю вокруг достоверных признаков чьего-либо пусть даже тихого, но по-особому просвещенного Счастья.
Те же, кто счел нужным своими мыслями поделиться, приходили к выводу, что для внутреннего спокойствия необходимо либо смириться с неизвестностью, либо принять идею Бога.
Но принятие идеи не решает вопроса о Вере, а смирение — просто скрытая игра во «вдруг».
Читая умные книги на эту тему, я не могу избавиться от ощущения, что проповедники сами не уверены — и хотят поверить своей Вере, убедив меня.
Суммируя свой опыт с доступным мне опытом других людей, я прихожу к мрачному выводу, что поверить можно, если специфическим образом поглупеть.
При всем при этом, реалии, с которыми приходится жить, вновь и вновь заставляют возвращаться к вроде бы бесперспективным умствованиям, а на признание, что ходишь по кругу, расходуется весь наличный запас иронии.
Становится очевидным, что запас был недостаточен.
Реалии бессмысленно перечислять.
Легче перечислить простые вопросы:
— Любишь?
— Жалеешь?
— Хочешь?
— Боишься?
Всех ДА не надо, достаточно любого одного.
52. Предохранительная слепота
Я вспомнил колокольный звон, удары которого были так редки, что после каждого из них жизнь успевала превратиться в ожидание следующего удара.
Мысленно я вернулся к церкви, куда как раз собираются люди, и стою у входа.
Строению много сотен лет, так что камни кладки побывали во внутренней бесконечности многих поколений, и я испытываю общность с предками. Я сейчас у их дома и когда войду, услышу их песни. Это и мои песни, потому что трогают меня до слез.
Точно так же я понимаю еще непривычную музыку тех, кто живет одновременно со мной.
Ее вызвали к жизни новые реалии, с которыми пока еще трудно примириться.
Я подумал, сколько чудес мы могли бы отвезти предкам на тот берег или, при наличии машины времени, вверх по течению Реки.
Читая подшивки старых газет, я испытываю набор сменяющих друг друга странных чувств.
Вначале появляется ощущение, как если бы я подглядывал в окно за чужой жизнью.
Взгляд из будущего заставляет удивляться, как можно было не предвидеть.
А потом мне становится страшно: я прозреваю, что и все мы нынешние — тоже дураки.
При коммунизме старые коммунистические газеты были засекречены, а новая музыка — запрещена.
Я подумал, что непонятность новой музыки и неспособность предвидеть — родственные явления.
— Ты о чем? — спрашиваю себя, — о неспособности предвидеть ужасы истории и превратности судьбы? Так вспомни о прогнозе погоды: если даже он имеет научно определимые границы точности, как же можно предвидеть процесс, в отправлении которого замешана игра неисчислимых факторов?
Однако простейший анализ событий моей жизни показывает, что предвидеть неприятности было в большинстве случаев проще простого. Я не эксперт в истории, но и там, судя по всему, примеров политической близорукости несравнимо больше, чем провидческих решений.