Старый Профессор по привычке пришел в оставленную для него в подвале факультета, Христа ради, каморку. Он садится за стол и включает компьютер — не только по привычке, но и чтобы осуществить связь с мировой паутиной, проверить электронную почту: там будет послание от такого же как он, Джона. И хорошо, если оно не будет сообщением о том, что умер Питер.
Профессор много знает. Чтобы знать так много, была положена вся жизнь. Ему, также, известно, что ни в одном из вопросов его знание не является полным, потому что он еще жив, а жизнь ушла вперед: личность отцветает.
Вдруг я понял, что сумма знаний, парадигма, непрерывно возрастая, будет вечно оставаться фрагментарной, ЕСЛИ ВСЕ БУДЕТ КАК ЕСТЬ.
Так вот почему всё происходящее так ускорилось!
Диктант заставляет меня обратиться к Вам, Братья и Сестры, с экстренным сообщением:
— Мы — свидетели новой смены Царств: вслед за общим Внешним Миром, таким же общим станет и Мир Внутренний. Мировая Паутина — еще даже не цветочки.
Только в таком мире исчезнет парадокс столь умного устройства столь глупого Я: в обобществленном Мире деревья знаний образуют лес.
Или еще так: в мириаде глаз мир сложится в единую картину.
У нас с Профессором — общая трагедия: нам пришлось жить в конце листа истории, когда перемены уже назрели, но еще не пришли.
Мы уйдем на тот Берег до того, как перевернется лист.
58. Роскоши Выбора тоже конец
Если быть совершенно честным, то я действительно не знаю степени своего в этом тексте участия: разве что путаюсь и местами привираю. Не только потому, что из-за Стены плохо слышно, моя личность просто не хочет верить услышанному. Она предчувствует появление неприемлемой картины Нового Царства, в котором информационная граница между нами, Стена, окажется прозрачной и Метаязык вырвется на свободу:
— Думать станем вместе!
Не собираясь убеждать читателя в истинности написанного, я просто обращаю внимание на то, что в наши времена странные истины быстро становятся тривиальными.
Мне казалось, что повисший без видимой причины над Собором голубь явил бы собою чудо. Сейчас я понимаю, что чуду мигом бы нашлась научная причина.
Я имею в виду, что реально существующие чудеса, в том числе собственное сознание, мы таковыми не считаем. Чтобы можно было верить и не верить, не можем не играть в свободу воли.
Смена Царств будет означать конец этой свободе (сегодня измеряемой как длина поводка), а значит, и конец Священной корове, составляющей главную ценность для каждого из нас.
Имя Священной коровы — Личность.
А может ли быть иначе?
Мы все еще фрагментарны и не можем осознать Замысел не только целиком, но даже и в достаточном, чтобы не делать глупостей, числе деталей. И при этом уже знаем Молекулярный Код!
Наше Знание представляет смертельную опасность для эгоистической Молекулы.
59. Кукловод
Вокруг меня — последний момент покоя перед весной. Обнажившаяся зелень травы еще не восстала. Не слышно ни одного птичьего голоса. Впрочем, я сижу у маленькой горной реки, и она шумит.
Завтра меня тут уже не будет, поэтому я боюсь, а вдруг так и не случится в этой жизни узнать, поют ли птицы у шумных горных рек. С одной стороны, я уверен, что поют, а с другой — знаю, что уверенность — еще не правда, потому что их пения не слышно. Собственная смертность показалась неотвратимой, но приемлемой. Я ощутил себя на границе Бытия, и мне перестало быть страшно за успех предприятия «диктант». Даже если он вдруг закончится, то и впрямь уже ясно, к чему всё идет:
— Молекула не может не бояться, что мы всё погубим, для чего нас выводили миллионы лет.
Немного отойдя от реки, еще слыша ее шум, я услышал и птиц: как никогда в этой жизни раньше, стало очевидно, что птицы поют при мне и без меня. Я осознал себя частью чего-то очень настоящего, как со мной, так и без меня существующего. Я потерял уверенность, в каком мире иду — во внешнем или внутреннем. Поразительным образом, при этом я убедился: понимание, что Я такое, пусть мне и недоступно, живет со мной — и продолжит свое существование уже без меня.
Вот бы прозреть к Метаязыку и записать хотя бы Введение к Пониманию в обратном переводе. Да только кто подтвердит, что мне это не кажется, будто я на Метаязыке уже лепечу или, может, улыбаюсь — хоть мгновениями, хоть иногда?
Поэтому скажу, как умею:
— Я — живая кукла. Мой Кукловод — во мне, и текущее мое Я — отнюдь не главная его забота, хоть я и не жалуюсь: Сторож он надежный.