— Чтобы счастье стало доступным как, скажем, облака — ведь есть же горы, по которым можно к облакам взобраться.
Я взобрался на плоскогорье и насладился, вдохнув чистого тамошнего воздуха. Облака внизу, нет ничего между мной и совершенно голубым небом. И вот, долго не надо, я уже насыщен чистотой и голубизной — и уже бегу к краю склона, чтобы напрячь взор и скорей увидеть сквозь промежутки облаков подробности несовершенной, потому что настоящей жизни.
Она зовет меня назад.
Меня тянет в вишневый сад, непременный для каждой украинской сельской хаты.
Против финиковых пальм я тоже не возражаю.
Мало того, пока я тут, возле неба, в моем саду на Земле вишни и пальмы растут вместе.
Пока я тут, возле неба, я не верю, что Счастье — это лишь встроенная в меня Программа, заставляющая подчиняться Молекуле.
Потому что если бы это было так, то зачем бы Молекула дала мне возможность об этом догадаться?
И вдруг я понимаю, что если кто не верит, то это только потому, что еще не знает, во что поверить.
Молекула или Идея — Кто-то или Что-то — стучится из-за Стены. Стук мы слышим, да только неизвестно, где Дверь и как ее открыть.
Движущая сила истории как сверхсознательная Мечта понять, кто стучится и зачем.
Мы интерпретируем текущее понимание Мечты, используя язык, чтобы выражать мысли, а книги — чтобы мыслями делиться.
Книгу можно понять и не понять. Если она не нравится, ее можно закрыть или сжечь.
И это отнюдь не я придумал, что «мысль изреченная есть ложь»: читая книгу, каждый волен понимать ее как хочет.
Тем временем, мысли становятся всё более сложными, а наше взаимодействие между собой становится всё более тесным.
Запущенные в погоню за сверхсознательной Мечтой, мы изменяем мир, а мир изменяет нас, и вся эта система мчится к новому единству — в Царство Метаязыка.
Не знаю, почему, но мне показалось уместным напоминание:
— Молекула — это Мы.
Чтобы не показаться материалистом, чего и в помине нет, я вынужден добавить:
— Включая психику — подсознание, сознание и сверхсознание.
Мой друг, ругающий меня за беспорядок, говорит:
— У тебя в тексте столько противоречий, что если уж не можешь не писать, то лучше пиши драму — или хотя бы диалоги, возьми пример с Платона.
Я ему отвечаю:
— Противоречия не в тексте, а во мне.
На правах близкой дружбы, нахально говорю:
— Противоречия в нас.
Я стал бы об этом распространяться и дальше, да только боюсь еще больше огорчить приятеля. Лучше храбро сообщу Благую Весть:
— Молекула с нашей помощью ищет Путь и Веру: а зачем же еще даны нам желание поверить и авантюризм?
Мне показалось, что глядящий на меня то ли изнутри, то ли снаружи, Глаз Акулы поощрительно мигнул. И пусть меня не обвинят, будто я не знаю, что у рыб глаза не способны закрываться.
К примеру, вчера вечером пропало электричество. Стремясь к свету, я вышел на веранду посмотреть на полную Луну. Вдруг мне показалось, что лампочка за моей спиной мигает. Обернувшись, я понял, что это обман зрения: ветки вишни спрятали от меня свет фар проезжавшего автомобиля, но свет отразился выше — на стене.
8. Прощание с личностью теряет привкус тризны
— Свет во тьме светит, — вспомнилась фраза, завораживающая нас в течение тысяч лет.
— Всё в этом мире сказано, — вспоминаю я Книгу.
— Всё в этом мире связано, — может сказать приятель-физик, читая популярную лекцию. Он приведет, в частности, факт, который настолько поразителен, что даже не может быть осознан: если в одном месте пространства частица света исчезла, это значит, что в другом месте она возникла. Где — мы не можем предсказать. И точно, научно, знаем, что никогда не сможем.
— Световой год, — вспоминаю единицу измерения, которая связывает время и пространство с помощью света. Вспоминаю — и снова чувствую, каково это — одновременно верить и не верить.
Вдруг прощание с личностью теряет привкус тризны.
Наступил момент, когда эта священная корова кажется мне чистой условностью, какой, собственно, она и есть. С некоторых пор я вижу свое «Я» как компанию трех иногда веселых Братьев — Зверя, Слова и Души. Что этот текст как не прыжки по лестницам внутри нашего общего Дома? Такое поведение присуще детям. В игре мы только учимся между собой общаться — и потому еще не готовы к межпланетным контактам. Мы только осваиваем средство общения с пришельцами — впрочем, как и между собой — Метаязык.