Однако привычка жить и природа желаний связывает меня с себе подобными таким числом связей, что я почти никогда не вижу себя собственными глазами, а гораздо чаще — сквозь столь же хитрый, как и простой бинокль, один из окуляров которого — сочувствие, а другой — тщеславие. Так что постоянная, непроизвольно исполняемая задача ума — совмещение картин. Увериться в себе можно только с помощью общения. Поэтому, даже наедине с собой, я — актер в кукольном театре. Пусть зрители виртуальны, но они всегда есть.
Среди множества социальных проявлений сочувствия — вежливость и уважение, доброта и скромность. Однако грубость и презрение, алчность к главенству и стремление прославиться, как ни странно — там же. Всё вместе образует ту самую липкость, когда каждый Я озабочен своим существованием в других не меньше, чем непосредственно самим собой. Верный залог того, что мы движемся в нужном для Молекулы направлении.
— Единство крепнет, — говорю я себе. Давно и бесповоротно побежденный тщеславием, давно и навсегда отчаявшись в возможности Буддистского реванша, продолжаю записывать свои мысли, надеясь, что меня похвалят.
— Единство, — говорю я себе, — но пока еще такого рода, что мы — одиночки в стае.
Бывают моменты, когда всё неожиданно упрощается. Вдруг мне показалась разрешимой загадка, почему Тициана все знают, а какого-нибудь мастера Джованни, о котором говорили, что уж руки-то он пишет точно лучше, чем Тициан, не знает никто.
Появилась нужда в расширении аксиоматики.
Поэтому предлагаю впредь, для простоты, послания на Метаязыке называть просто Сигналами.
С определенной надежностью, мы их регистрируем — и тогда, как до Стены, способны дотронуться до смысла. При этом, бывает, плачем от умиления.
Если спросить:
— Чего ты плачешь? — многие, в том числе и я, ответят:
— Общаясь с нашими гениями, сознаем и в себе присутствие чего-то сверхчеловеческого.
Чувствуя близость смерти, Мао Цзе Дун — наверняка из протеста — возглавил массовый заплыв в той самой Реке, которую прежде запрудил телами убитых.
Река покрылась бесчисленными шариками голов и образовала направленную в Будущее фантасмагорическую метафору, превратив отдельность в единство.
Мне снова страшно при мысли о том, что находится внутри нас.
Страх не нов, к нему уже давно, казалось бы, есть привычка. Однако мне снова страшно в виду достоверности представляемого: гордясь величием Змеи, чешуйка страшится своей к величию причастности, потому что свою малость сознает.
31. Новое Царство — Вселенский Хор
Я понял, что такое гений:
— Это рупор Метаязыка.
Гений сам не знает, что творит, а я скажу ему:
— Твоим умом.
— Твоими устами.
— Твоими плотью и кровью — и разве ты не видишь, что они не твои?
Кипящий движением муравейник зеркальных чешуек на мгновение застыл, получив Сигнал.
Может, так случилось, но скорее — показалось.
Возможно это снова игра моей фантазии, но мне кажется, будто после очередного Сигнала движение в муравейнике еще ускорилось.
Впрочем, нужна не фантазия, а просто логика, чтобы признать: по мере того, как Сигналы накапливаются в коллективной памяти, ускоряется изменение условий жизни, которое мы называем прогрессом — и я уже говорил, что это может означать приближение смены Царств.
Трудно исключить связь между Сигналами и скоростью прогресса.
Впрочем, сила логики — во множественности путей мысли, каждый из которых начинается словом «если».
Если я прав, то в растущем Множестве чешуек одинокие голоса уже трудно различимы: переход от соло к дуэту чреват появлением хора.
Все происходит так быстро, что не совсем еще дряхлому мне и самому довелось уже услышать:
— В ваше время легко было стать знаменитым — всех было мало.
Имею смелость заявить:
— Новое Царство — Вселенский Хор!
Я не знаю, как часто хор будет петь «Обнимитесь миллионы…» Но я уверен, что эта песня всегда будет среди нас присутствовать в качестве одного из накопленных Сигналов.
Непонятным образом, моя уверенность зиждется на том факте, что мы любим песни птиц.
Вот и Сталин любил работать на веранде: ветки деревьев заглядывали в открытые окна, на деревьях пели птицы. Зимой он слушал пластинки с их пением.
32. Вопросы внутренней политики