— Товарищ лейтенант, вы не знаете наставления по штурманской службе...
Эти слова ошеломили меня.
— Товарищ майор, — попытался оправдаться я, — по знанию этого наставления у меня высокая оценка, раньше ко мне никто претензий не предъявлял.
— Повторяю, вы не знаете НШС, — категорически отверг мои доводы майор.
Конечно, мне было обидно выслушивать такой упрек, и я стал перебирать в памяти, где и какой просчет допустил. А тем временем майор с невозмутимым спокойствием продолжал:
— Перепишите наставление так, чтобы на одной стороне листа был вопрос, а на другой — краткий ответ. Срок — двадцать четыре часа...
Мне оставалось только ответить «есть!», повернуться кругом и выйти.
Пришел в общежитие и сразу же приступил к работе. Конечно, занятие было малоприятным, тем более что надо мной подтрунивали друзья. Время шло, а мне удалось к указанному сроку выполнить немногим более половины задания. Пришлось доложить майору. Выслушав меня внимательно, он, как мне показалось, уже более дружелюбно сказал:
— Ничего, товарищ лейтенант, не волнуйтесь. Даю вам еще сутки, работайте... '
Наконец задание выполнено. Докладываю об этом майору. Читайшвили внимательно перелистал объемистый «труд» и, явно оставшись довольным, сказал:
— Вот теперь я уверен, что вы знаете НШС. Вы хорошо поняли, кто такой штурман? — опять озадачил он меня вопросом, ответ на который, как мне казалось, я мог дать без запинки. Но Читайшвили сделал это сам:
— Штурман — это впередсмотрящий воздушного корабля. Его рабочее место впереди, в остекленной со всех сторон кабине Ф-1, или, как вы ее шутя называете, «моссельпроме». Штурман-это навигатор, бомбардир и воздушный стрелок. Он осуществляет самолетовождение, производит бомбометание, а в случае нападения врага на самолет отражает его атаки огнем из пулемета. В полете он учитывает и путевую скорость самолета, и ветер по высотам, и рельеф местности, и многие другие факторы. И все это он должен делать в считанные секунды. А НШС — это основа штурманской службы на всю жизнь...
Да, майор был прав. Потом много раз я вспоминал его добрым словом.
Пришло долгожданное время самостоятельных полетов в составе штатного экипажа. Моим первым командиром корабля стал сержант Володя Петрищев. Его светящееся доброй улыбкой лицо, юношеская фигура, звонкий тенорок и большая подвижность как-то не вязались с привычным представлением о героической профессии летчика.
До нашей встречи с Петрищевым будущий командир корабля рисовался в моем воображении этаким суровым богатырем с чеканным профилем лица. И в самом деле, командиры кораблей ТБ-3 , как правило, были людьми сильными и рослыми. Открытая пилотская кабина, где летом нестерпимо пекло, а зимой белели нос и щеки от мороза, значительные нагрузки при пилотировании, сильный шум от работающих моторов в многочасовом полете требовали большой физической выносливости.
Но «нетипичный» вид Володи не мешал ему твердо и уверенно командовать экипажем, смело и грамотно пилотировать самолет. Летал он без напряжения, можно сказать даже легко и ловко. Движения штурвала и те у него были по-своему красивыми и хорошо скоординированными. С Петрищевым мы быстро сдружились, всегда хорошо понимали друг друга.
Наш комсомольский экипаж выполнял летные упражнения днем на отработку элементов боевого применения, в зону, по маршрутам с. бомбометанием и без него, на больших и малых высотах, производил воздушные стрельбы по конусам и по наземным мишеням.
Только в ноябре экипажу предоставили отпуск. Сразу поспешил в родной Севастополь. Вернулся в полк не один, а с молодой женой Надей. В гарнизоне нас встретили приветливо. Дали комнату, в кругу друзей мы отпраздновали скромную, но веселую свадьбу.
И снова полетели дни напряженной боевой учебы. В конце декабря для инспектирования полка прибыл командир бомбардировочного авиакорпуса генерал-майор авиации В. И. Изотов. Четыре эскадрильи при проверке показали неплохие результаты. Старалась не отстать и наша комсомольско-молодежная эскадрилья. Но вот сработал «закон подлости». При рулении у самолета младшего лейтенанта Криштопа отказали тормоза, и он винтом рубанул по плоскости наш самолет, находившийся на стоянке. Повреждение было незначительное, но этого было достаточно, чтобы полеты были прекращены.
— Раз вы еще не научились рулить по аэродрому, проведем тренаж на земле «пеший по-летному», — обращаясь к нам, сказал генерал.
— А что это такое? — спросил я в недоумении командира звена старшего лейтенанта Диденко.