— Как бы тебе сказать, — начал я.
Такое начало заметно ускорило падение моего рейтинга.
— Быстро, — рявкнула Снегурка.
— Чего быстро? — я непонимающе вскинул брови.
— Ты спросил, как бы мне это сказать, — с нажимом произнесла Снегурочка. — Я ответила, что сказать надо быстро!
— Это был риторический вопрос! — с жаром заспорил я.
— Я жду, — сказала Снегурочка. Лицо её полыхало, в то время, как моё покрывалось холодной изморозью. По всему было видно, что ожидание не затянется.
И тут от радости я чуть не сел в сугроб.
Сумбурные мысли выстроились в неожиданную цепочку. Теперь следовало подвести мою оппонентку к необходимому мне выводу, но так, чтобы ей не захотелось порвать цепочку. Возможно, вместе со мной.
— Помнишь, я тебе говорил, что нам задерживают окончаловку? — задорно спросил я, ибо теперь знал, как стану защищаться.
— Ну, — кивнула Снегурочка.
— Ты ещё удивлялась, что на последние деньги я купил чупа-чупсов, — продолжил я, внутренне замирая, захлёстываемый волнами восторга.
— А как не удивляться? — взвилась Снегурочка. — Ты бы ещё спичек накупил.
Я сдержанно помахал пятернёй, показывая, что следует потратить самую чуточку терпения, и фокусник, наконец, покажет объявленный гвоздь программы.
— Ты не поверишь, — значительно сказал я. — Но эти чупа-чупсы были моим самым выгодным вложением капитала за последние годы.
— Ты прав, — мрачно кивнула Снегурка. — Вот когда ты прав, то ты прав. Я не поверю.
— Щас докажу, — великодушно предложил я. — Ты помнишь, что у нас на завтра нет праздничного стола. Если, конечно, не считать самого стола.
— Лучше б ты не напоминал, — предупредила Снегурочка о надвигающейся буре.
— Идём со мной, — рука махнула так, словно звала Снегурку в светлое будущее. — И ты увидишь, что за полчаса чупа-чупсы обеспечат нам вполне приличный праздничный стол. Если, конечно, не привередничать.
— Когда я привередничала? — предложила вспомнить Снегурка.
Я только улыбнулся. На этот раз улыбка получилась широкой и великодушной. Она ласково напоминала, что случаев таких было предостаточно. Она милостиво обещала, что в честь надвигающегося праздника все они будут прощены и забыты. Она звала поверить и немедленно идти за мной.
Снегурка поскромнела.
— Хоть что-нибудь, — в голосе проклюнулись жалобные нотки. — Хоть мандаринов парочку, хоть орешек, хоть бы пироженку. Половинку. Кусочек какой.
— Кусочек — это не проблема, — теперь я виделся себе памятником: таким же значительным и несокрушимым. — Будет тебе кусочек. И даже не один.
3
— Прежде всего, надо определиться, где будем поздравлять, — скромно сказал я, возглавляя процессию. Замыкала её Снегурочка. И эта Снегурочка никогда не лезла за словом в карман.
— В смысле «кого будем»? Но мы же договорились, что кроме Настёны зайдём…
— В смысле «где», — оборвал я ненужные слова. — Ранее обозначенные в плане не считаются. Не хочешь же ты сказать, что они обрадуются, вручи мы им чупа-чупс?
— Не хочу, — мрачно кивнула Снегурка.
От скандала нас удерживала лишь тень тайны. Тайны, которую я знал, а Снегурочка нет. И которую ей жгуче хотелось узнать. Ведь в отсутствие праздничного стола для праздника вполне достаточно и тайны. Только, чтобы тайна оказалась стоящей, а не фальшивкой. Предложи я фальшивку, Снегурочка была бы потеряна для меня навсегда.
— Давай наугад, — предложил я. — Ты говоришь число, я говорю число. Приставляем одно к другому и получаем номер квартиры, где будем поздравлять.
— Ко-ого-о? — не сдавалась Снегурочка. — Какое число? Какая ещё квартира?
— А тебе какая разница? — подло ответил я вопросом на вопрос.
— Увидишь, — пообещала Снегурочка и погрузилась в мрачное ожидание.
Вот такое положение дел меня полностью устраивало.
— С тебя число, — напомнил я.
— Двенадцать, — отозвалась она, проводив взглядом автобус.
— Два, — выпалил я первое, что в голову пришло. — Теперь соединяем оба числа и получаем «122».
— А дом? — взгляд моей спутницы тяжелел с каждым шагом.
— Да ближайший!
Снегурочка критически оглядела хрущёвку, вдоль которой мы продвигались.
— Здесь не наберётся сотни квартир, — опять проявила она исследовательский характер.
Видали как?! Но я был готов к таким поворотам.
— Тогда прибавим одно к другому. Получаем «14».
С этим числом Снегурочка спорить не стала.
— Ждут тебя там что ли? — теперь критический взгляд оценивал не дом, а меня.
— Увидим, — не стал обещать я златых гор и свернул во двор.
— А зайдём как? — ворчала в спину Снегурка. — Сейчас везде железных дверей понаставили.
Я промолчал. Я надеялся на случай. На недоказуемую, но ощутимую цепочку удач. Так бывает: не ожидаешь ничего хорошего, но фортуна внезапно начинает засыпать подарками, грандиозными возможностями, волшебными встречами. Успевай только подставлять руки. Я жаждал, что сумею ухватить кончик этой цепочки и вытянуть себе если и не главный приз, то нечто забавное, тёплое, такое, что заставляет душу содрогаться в нежном трепете.
Дверь первого подъезда оказалась железной, но была призывно распахнута. Я счёл это неопровержимым счастливым предзнаменованием.
— Вот видишь, — радостно кивнул я в сторону светлого прямоугольника, протянувшегося по снегу.
— Пока не вижу ничего хорошего, — хмуро отозвалась Снегурочка.
А кто обещал, что будет легко? Теперь главное — сжать зубы и гнуть свою линию. До победного конца. Или до полного и сокрушительного провала.
А пока лучше просто помолчать.
В натянутом молчании мы поднялись на четвёртый этаж. Цифра четырнадцать сверкала серебром на чёрном фоне ромбика, окантованного орнаментом из переплетённых ветвей. За дверью играла музыка. Из щелей просачивался манящий запах пирогов. Снегурочка помрачнела.
Пришлось незамедлительно вжать кнопку. Верещащий звук просверлил тишину.
Послышались шаги. Дверь приоткрылась. В щель высунулась голова с растрёпанной причёской, принадлежащая женщине лет тридцати пяти. Взгляд настороженно-непонимающий. Ещё не решивший, то ли обрадоваться, то ли незамедлительно захлопнуть дверь.
— С Новым Годом! — брякнул я извечную фразу Деда Мороза. Рядом улыбнулась Снегурочка. Её улыбка почему-то решила дело в нашу пользу.
Дверь распахнулась. На хозяйке квартиры оказался заношенный цветастый халат, обвязанный коричневым фартуком в жирных пятнах. Впрочем, Дед Мороз — не тот субъект, при котором принято демонстрировать сексапильность. Дед Мороз приходит совершенно для другого. И это другое было немедленно вызвано.
— Ванечка, — звучный голос проник в самые отдалённые уголки квартиры и приобрёл медовые оттенки, — иди сюда. Дедушка Мороз пришёл тебя поздравить.
Что-то прошелестело, упало на пол, хлопнуло дверью. Дробный топоток ног ознаменовал прибытие взъерошенного мальца пяти лет, одетого в жёлтые штанишки и белую распашонку в горошек. Глаза его удивлённо оглядывали парочку в ярких одеждах, словно сошедшую с новогодней открытки.
— С Новым Годом, Ванечка! — я торжественно раскрыл мешок, извлёк оттуда шуршащую конфету в полосатой обёртке и вручил её малышу. Подарок был принят благосклонно.
— Ну что же ты, Ванечка, — укоризненно произнесла женщина. — Скажи спасибо Дедушке Морозу.