А я не знал, что делать. В голове крутились смутные обрывки каких-то событий. Почему-то выплыло „Камень — ножницы — бумага“. Выплыло и забылось. Оно не имело смысла. Дед Мороз не властен над деревяшкой, как ножницы над камнем. Определённо, выход был, но я просто не мог сообразить, где она прячется, эта простенькая лазейка.
„Не делай сложное из простого“, — сказал бы волчонок.
А ведь волчонок никогда бы не испугался уборщицы, выпиленной из фанеры. Что за дело волчонку до куска дерева? Почему же тогда Дед Мороз так испугался? Испугался, словно волчонок, который не может убежать от охотника.
„Ты опять? — расстроено заскулил острохвостый. — Я просил, не делай сложное из простого“.
Значит, миссия выполнима. Где-то в третьем облике пряталась точка, ударив в которую можно оборвать поступь того, кто хочет стать Новым Годом.
Но тогда я займу его место. Как занял место Снайпера, которому не удалось разделаться со мной.
— Р-р-р-р! — рявкнул Серое Ухо. — Не драматизируй. Просто сделай это и всё!
Но где? Где прячется эта точка?
Необъяснимо!
Прежде всего, необъяснимо, почему я должен победить.
Глаза волчонка стали печальными.
Не получается у меня! Где этап, на котором простое подменяется сложным. Что сделать для того, чтобы оставить его простым. Каждый день мы совершаем простые действия, не задумываясь о них. Встаём с кровати, одеваемся, включаем свет…
Стоп! Вот оно! Включаем свет!
Но мы же никогда не задумываемся, почему загорается лампочка. Мы просто знаем, что если щёлкнуть выключателем, то свет загорится. Конечно, когда-то давно каждый из нас что-то учил про направленное действие заряженных частиц. Но никто не думает о нём, когда мы щёлкаем выключателем.
Тогда остаётся принять за выключатель некую точку и зажечь свет.
А если в этой точке не будет выключателя? Что толку колошматить стену и возмущаться темноте.
— Ты опять? — негодующе взревел волчонок. — Делай же что-нибудь. Иначе мы больше не встретимся.
И тогда я ударил отвёрткой в искажённое злобой лицо. Раздался жуткий треск. Мрачная улыбка, покачивающаяся у моей щеки, отодвинулась и искривилась болью. Я ударил ещё раз. Так мне хотелось когда-то врезать Зимнему Снайперу. Теперь-то можно, раз уж подарки, которые удалось сохранить, разнесены по адресам. Фигура обломилась у основания и рухнула на так и нерасчищенный пол. От лица откололся небольшой кусок. Гибкая рука сейчас же потянулась за ним. А как ещё могла поступить уборщица? Враг делал всё для сохранения облика. Пока соответствуешь правилам игры, выигрыш неизбежен. А я бил по треснувшему лицу отвёрткой. Бил отчаянно. Бил, вкладывая всю душу, но никак не мог победить.
Волчонок убегал. До кромки леса, сменившей мусорные баки, оставалось совсем немного. Он обернулся. Я словно прочитал его мысли.
„Ты забыл про выключатель“, — был мне последний наказ.
Ну конечно же! А кто за меня будет выбирать точку, за которой прячется победа. Выключатель, щелчок которого обеспечит нам свет.
Я уже разглядел на тёмной шее небольшой сучок. Что ж, точка получалась весьма жирной, и отвёртка вонзилась прямо в яблочко. Можно не знать законов физики, чтобы обеспечить себе свет и тепло. Можно знать лишь, где прячется выключатель.
Сучок перекосило. С одного края он ушёл в глубь, с другого — высунулся наружу. Я закрепил успех следующим ударом и вцепился в выступающий край зубами. Жаль, что волчонок уже не увидит. Он бы остался доволен. Откуда-то сверху слышался торжествующий рёв. Он тоже каким-то образом нащупал выключатель, но уже со своей стороны. Пришлось рвануть так, что деревяшка отскочила, а я выплюнул от изумления тот самый сучок, за которым пряталась победа.
Вот только не спрашивайте меня, почему я сделал всё именно так.
Я сошлюсь на просветление, когда ЗНАЛ, что всё произойдёт, как и должно было произойти.
А если вы всё ещё недовольны, то мне до этого дела нет.
По той простой причине, что сейчас я, крепко зажмурив глаза, лечу в неизвестность и переживаю о том, что не успел увидеть, как секундная стрелка туманных часов качнётся ещё раз, отсчитывая последнюю полночь.
30
Было холодно. Я сидел на жёстком и неудобном кресле. Справа тянулась полоса белёсого света. Сначала я обрадовался, что на мне шуба Деда Мороза. Потом уяснил, что еду в трамвае.
Белёсый свет — это окно, закрашенное морозными узорами. Значит, ночь позади. Или ещё не наступила. Из всех благ материального мира у трамвайного Деда Мороза оказался лишь билет, зажатый скрюченной перчаткой.
Кто купил мне билет? Чем я заплатил?
„Не всё ли равно?“ — спросил тот, кто внутри, и я опознал голос Серого Уха.
А, действительно, не всё ли равно. Ближайшим будущим я обеспечен. До последней остановки никто не вправе вмешиваться в мою судьбу.
Я стянул перчатки, подышал на замерзающие пальцы и надавил правую кнопку часов. „09:07:35“ сменилось на „01 01 2003“. Боец красношубой армии прорвался, преодолев намеченные рубежи. Здравствуй, Эра Водолея! Почему ты так похожа на ту, что безвозвратно оставила этот мир. Почему ничего, ну ничегошеньки не поменялось? По крайней мере, для меня.
Пальцы вжались в пушистый снег на стекле и протаяли лунку. За окном медленно скользили деревья в сказочно прекрасных белых шубах. Мир дремал. Мир мечтал о чём-то несбыточном. Мир не замечал одинокого дедушку, раздарившего всё, что только можно.
Ну что, братан, сейчас ты и узнаешь, кому нужен Дед Мороз после Нового Года.
Я оглядел пустой салон. Видимо, никому.
Вот и всё, что мне осталось. Пустой промёрзший вагон, с грохотом и лязгом несущийся в неизвестность. Я не имел ни малейшего представления, трамвай какого маршрута везёт меня в холодном нутре.
Что ж, братан, с наступающим! Вернее, уже с наступившим. Наступил он, Новый Год. Наступил на мир, снова оказавшийся под его пятой. Исход сражения не смог остановить время. Так прибавился ли в мире кусочек счастья от моей победы? Или нет? Может, всё было напрасно, и мне пора впадать в зимнюю спячку? Новый Год наступил. А Дедушка Мороз едет себе домой за линию фронта. Отправили дедушку в бессрочный отпуск.
Колёса заскрежетали. Вагон дёрнулся и остановился. Двери холодно отъехали в стороны. В салон заходили люди. Я обвёл их равнодушным взглядом, но равнодушие исчезло. На меня смотрели. Каждый! Мне улыбались. Все до единого!
Но ведь тем, кто не нужен, не улыбаются.
Внутри потеплело. Мне улыбались не в ожидании, что я полезу в мешок. Мне улыбались не затем, чтобы подколоть усталого дедушку. И даже не потому, что я сражался с Новым Годом и, кажется, победил. Улыбки были добрыми, располагающими, надёжными.
Так не улыбаются даже дедушке, сошедшему с глянцевой открытки, который дарит подарки лишь волшебным детям. Так могут улыбнуться Снегурочке, но далеко не всякой.
Я улыбнулся в ответ. Я был готов делить улыбку на шесть миллиардов с хвостиком. Потому что никому не было дела, что последняя полночь осталась в прошлом. Потому что Новый Год так и не наступил. Он просто прошёл. Почувствуйте разницу. Он прошёл, и люди ехали дальше. А я ехал вместе с ними. Меня взяли с собой. Мне были рады.
Ведь настоящие улыбки достаются лишь настоящим Дедам Морозам.
6 ноября — 28 ноября 2002 года