Малыш задумался. Подходящих слов не находилось. Я его понимал. «Спасибо» годится для взрослых дядь и тёть, но совершенно не подходит для Деда Мороза. Потому что Дед Мороз приходит из сказки, значит, ему говорят совсем иные слова.
— Тогда угости Дедушку Мороза, — предложила мама Ванечки, желая сгладить возникшую с её точки зрения неловкость.
На это малыш с готовностью согласился, мигом унёсся из коридора, тут же вернулся, притащив угощение. На долю Дедушки Мороза досталось два ореха и огромное красное яблоко. Малыш был доволен. А уж как был доволен Дедушка Мороз!
Пора было уходить. Я осторожно отступил в полумрак подъезда.
— Завтра Дедушка Мороз принесёт тебе настоящий подарок, — пообещала Ванечке мама.
Ванечка взглянул на меня. Взглянул уже по-особому. Ну как, Дедушка Мороз, точно будет подарок, не подведёшь?
Я незамедлительно кивнул. Дверь закрылась, заметно приглушив музыку и запах пирогов.
— Видала, — предъявил я добычу Снегурочке. — И это ещё только самое начало. Так что праздничный стол обеспечим себе без проблем.
Снегурочка хмыкнула, но доля недоверия в его голосе заметно поубавилась.
4
Ода тёплым подъездам.
О, лучи света в тёмном царстве, Гольфстримы среди Ледовитого океана, улыбки судьбы, вихрящиеся в вереницах обломов. Не воспеть вас, значит, не воздать должное добрым силам, которые создали это чудо во благо нам. Не сказать трогательную речь неизвестным героям, которые умудряются сохранить вас в эти холодные времена.
Тьма, мороз — минус тридцать и путь, кажущийся нескончаемым. Думается только о тепле. А все неласковые слова достаются тем, кто сказал, что валенки и гардероб солидного человека — понятия несовместимые.
«Каждому хочется малость погреться…»
Метёт позёмка. Вспоминается Белое Безмолвие и Путь на Юкон. Чем больше шагов пройдено, тем меньше героического в мыслях. Сознание мечется, силясь принять выбор. Одну секунду чувствуешь себя немцем под Сталинградом. В следующую медведем, по недоразумению не впавшим в спячку и теперь рыскающим в поисках подходящего лежбища. Ещё через три секунды подходящим кажется ближайший сугроб. Ветер дует всё злее. Ноги бредут сами по себе. Они уже не чувствуются. Движение заметно лишь по проплывающим мимо окнам и покачивающимся домам.
Но на дома смотреть желания нет. В поле зрения вечно оказываются одни лишь уродливые заплаты, гордо именуемые дверями. Одна лишь мысль о прикосновении к вашей промёрзшей глади заставляет поверить, что адская сковорода — это и есть райское блаженство. Но речь сейчас не о вас. Хвалу вам я пропою после. Сейчас мои слова о том, что прячется за вами.
Холод пробирается всё глубже. Мысли текут ленивее. Мозг медленно засыпает. Мир странно наклоняется, и ты обнаруживаешь, что нелепо размахиваешь руками. Ты ещё успеваешь догадаться, что ноги, которые напрочь не чувствуются, заплетаться друг о друга отнюдь не разучились. А глаза успевают заметить светлый прямоугольник.
Так не радуются даже открывшимся Звёздным Вратам. Потому что где они, звёзды? Кого согреют и накормят? Разве что счастливчиков из фантастических комедий. Но этот кусочек света… Он навевает полузабытые размышления о равенстве и братстве.
В него имеет право зайти любой.
И ты обнаруживаешь, что ноги сами ведут тебя к желанной мечте. Они ещё не проснулись. Они смутно ощущаются где-то над хрустящим снегом. В них начинают проскакивать непрятные покалывания. Вслушиваясь в ноги, ты совсем забываешь про нос и щёки, а потом, чуть не опоздав, яростно растираешь побелевшую кожу.
Но близок, близок миг блаженства.
Клубы пара, словно пришедшие из мистических фильмов, пытаются закрыть собой свет. Тепло, схлестнувшись с одуряющим морозом, оборачивается пушистой белой порослью на козырьке подъезда, прорастает извилистыми сосульками. Ещё десяток шагов, и ты у крыльца. Казалось, ноги напрочь разучились сгибаться в коленях. Ан нет, предчувствие тепла вершит настоящие чудеса.
Ничем не возможно описать пересечение грани в рай — подъездного порога. И вот ты внутри. Холод, затаившийся в складках одежды, ещё пробует заявить о былом могуществе, заставляя тело колыхаться противной дрожью. Но с каждой секундой он слабеет и, наконец, постыдно отступает, не в силах вынести зрелища работающих во всю мощь батарей.
Когда-нибудь мы научимся экономить тепло.
Я так надеюсь не дожить до тех суровых времён.
Я уже видел подъезды, где бережливые руки провели операцию по усечению батарей, изъятию их из повседневного обращения. Уродливые шрамы на трубах. Мёртвые подъезды. О них помолчим. О мёртвых или хорошо, или ничего. Я пою песнь славы тем, кто жив и поныне.
Перчатки сушатся на раскалённых цилиндрах. Пальцы гладят шершавую поверхность. Они ждут, когда тепло проберётся сквозь одубевшую кожу. Не успевший отвалиться нос жадно вбирает запахи, сочащиеся из квартир и призывает выбрать этаж повкуснее. А сплетённые в единый коктейль Надежда Бабкина, «Мумий Тролль» и Танец маленьких лебедей кажутся божественной симфонией, предвестником нисхождения ангелов.
Скоро, скоро придётся отсчитывать ступеньки вниз и продолжать скорбный путь в мире зимы, но сейчас можно чуток поблаженствовать. Если закрыть глаза, можно увидеть вкуснотищу, приготовленную для встречи Нового Года. Тускло поблёскивающие бутылки, мозаику салатов, кружочки лимона, от одной мысли про которые сводит скулы.
И пироги, пироги, пироги…
Карлсон за пять минут оставил бы в квартире только запахи, а пироги грели бы его ловкие пальцы в подъезде или в уютном домике на крыше.
Но я — не Карлсон, путь в окна мне закрыт.
Я всего лишь Дед Мороз. Поэтому смело звоню в двери, протягиваю чупа-чупс наиболее подходящему субъекту и жду, когда хозяева вынесут мне частичку того, что заставляет крылышки носа подрагивать в нежном трепетании.
Да не оскудеет рука дающего!
И не захлопнется дверь, отделяющая подъезд от заледенелых мест, где жизнь с точки зрения разумного человека попросту невозможна.
5
Мешок догадливого Деда Мороза состоит из трёх отделений.
В первом хранятся запланированные подарки. То есть подарки тем, из-за кого Дед Мороз и двинулся в трудный путь сквозь полный опасностей и неожиданностей ночной город. Подарки эти ждут, потому как их обещали. Они неизбежны, как течение времени. Они — традиция, жертвоприношение, взнос в копилку человеческих взаимоотношений.
Второе предназначено для неожиданных подарков. Бывает так, что хочется подарить хоть что-то, хоть яркую безделушку, хоть пустячок. А нечего! Но «нечего» — это для недогадливых Дедов Морозов. У догадливых всегда есть что-нибудь про запас. Второе отделение моего мешка не потрясало размерами, но туда как раз умещался десяток чупа-чупсов. Как выяснилось, весьма и весьма пригодившихся.
Третье отделение есть далеко не во всех мешках. Потому что туда попадают подарки Деду Морозу. Вы дарили подарки Деду Морозу? Если да, то знайте, что их складывали как раз в третье отделение.
Чем могло гордиться третье отделение? Ну про яблоко с парой орехов вы уже осведомлены. Но к этому моменту запасы для завтрашнего праздника весьма пополнились. Там уже лежали две дюжины карамелек, маленькая баночка абрикосового джема, несколько мандаринок, устрашающего размера грейпфрут, пачка печенек в яркой упаковке, три куска торта, заботливо завёрнутые в целлофан, и большая шоколадная медаль в золотой фольге.