“Они ведь с цепи сорвались во времена перестройки, особенно в 90-91 годах. А я всё время был с “Нашим современником”, за что и изгнали меня мои “друзья” Драч и Павлычко, перекрасившиеся в “руховцев” из Правления. И из Президиума Союза писателей Украины. Ну, а они были основателями “Руха”. А “Рух” создавался на платформе ненависти к России, к Советскому Союзу, к Славянскому братству... Теперь все ждут, что я вытру сапоги о знамёна, под которыми жил, воевал, был убит в Берлине 28 апреля 1945 года в ближнем бою на Фридрихштрассе, но почему-то выжил, пришёл в себя 9 мая под шатром медсанбата. Не дождутся недруги ни моего отречения от СССР, ни от России! Обнимаю Вас!
Ал. Сизоненко”. 31.12.2006.
Вот так разошлись в разные стороны пути двух советских писателей с украинскими фамилиями — Евтушенко и Сизоненко.
***
А что касается так называемого “советского интернационализма”, который якобы всю жизнь исповедовал Евтушенко, то ярче всего этот “интернационализм” проявился у него во время грузино-абхазской войны 1992 года, когда отряды грузинских уголовников, освобождённых из тюрем и надевших военную форму, под предводительством двух уголовных авторитетов Отара Иоселиани и Тенгиза Кетавани, произведённых в генералы, ворвались в Абхазию, посмевшую провозгласить свою независимость от Грузии. Население Грузии в это время составляло четыре миллиона человек, население Абхазии — всего лишь сто тысяч, и она была обречена на полное поражение в кровавой резне. О том, почему абхазы выстояли в этой неравной борьбе, написана поэма выдающегося абхазского поэта Мушни Ласуриа, который в мирное советское время совершил творческий подвиг во имя дружбы народов — перевёл на абхазский язык поэму Руставели “Витязь в тигровой шкуре”, роман в стихах Александра Пушкина “Евгений Онегин” и драгоценные для каждого православного человека страницы Нового завета... В те кровопролитные дни 1992 года Мушни Ласуриа как верный сын своего народа искал поддержки, сочувствия и помощи в сопротивлении грузинским оккупантам не у Шеварднадзе и не у Тенгиза Абуладзе, а у русских писателей — у Леонида Леонова, у Сергея Михалкова, у Вадима Кожинова — и нашёл у них эту поддержку. Он также надеялся, что его поймёт и поможет ему всемирно знаменитый поэт Евгений Евтушенко, которому в связи с его пятидесятилетием в восьмидесятых годах прошлого века народ и власти Абхазии построили и подарили прекрасную дачу в Гульрипше, на берегу моря. Однако Евтушенко ни слова не сказал об этой войне, на которой погибали лучшие сыны Абхазии. Почему? На этот вопрос Мушни ответил с горечью и душевной болью в поэме “Отчизна”:
Но, прославлен, всюду знаменит,
Евтушенко медлит и молчит,
И молчат писатели Пен-клуба...
Что-то им мешает. И сугубо
Тайное посланье — в их молчанье,
В нём — Тбилиси весть и обещанье
Шеварднадзе сторону принять:
Мы, мол, вместе с Грузией опять!
Мы, мол, с Вашингтоном в этот час,
И Европа пусть одобрит нас!
Вся финальная глава поэмы — это печальное повествование о том, как Евгений Евтушенко, клявшийся всю жизни в любви к Абхазии, предал и её, и всех своих абхазских друзей, и самого себя, о чём повествует его бывший абхазский друг Мушни Ласуриа, ясно видевший, что Грузия Шеварднадзе отдаляется от Советского Союза, забирая с собой свою колонию — Абхазию, Апсны, страну души.
...Помню я Гульрипш. На берегу —
Позабыть вовеки не смогу —
Дачный дом построен, как дворец!
Лаврами увенчанный певец,
Евтушенко, важный юбиляр,
От абхазов принял этот дар!
В ход пошёл технический прогресс —
Братскую как будто строим ГЭС!
Как иначе, ведь приехал друг —
Трудимся, не покладая рук!
А и то: поэту ведь полтинник!
И с друзьями гордый именинник
Празднует сегодня юбилей...
Нет ему Абхазии милей!
В Цебельде, на склоне гордых гор,
Где отыщет любопытный взор
Вдалеке Кодорское ущелье,
У поэта нынче новоселье!
И шатёр предстал в помпезном стиле
(Целую неделю возводили!).
Вид прекрасен, зодчие смелы —
Под ногами плавают орлы!
Думаю, писателя иного,
Мирового корифея слова,
Не найдётся, чтобы даты те
На такой отметить высоте!