Вадим Андреевич достал из шкафа бутылку граппа, и мы вспомнили Ваню, который «предпочитает это винишко всяким там аперитивам». Вадим любил его, этого обаятельного парня. И я. Ваня мне понравился сразу. С Ваней мне было просто и легко, — не так, как с Сергеем Кирилловичем Осетровым.
Сергей Кириллович отпугивал меня своим аристократизмом. Высоко поднятая большая голова, величественная фигура, несколько витиеватая речь заставляли меня слушать его молча и почтительно. Все-таки он нравился мне, Сергей Кириллович.
— Вадим, не знаешь, Сергею Кирилловичу не грозит ничего серьезного?
Я вспомнила о каких-то требованиях группы водителей к администрации гаража, где он работал шофером такси, и его участие в забастовке.
— Сергей Кириллович пережил бури пострашнее.
Мы подняли бокалы.
— За что? — спросил Вадим Андреевич.
— Здоровье Сергея Кирилловича? — вдруг предложила я.
Он кивнул:
— С превеликим!..
— Вадим?
— Что?
— Я тебя очень, очень люблю.
— Марина, мы могли бы с тобой пожениться. Если ты решишься. Тебе надо подумать.
— Я уже подумала и решила.
— А что, если ты решила неверно? Видит бог, я тоже принимал неверные решения, и это дорого мне стоило.
— Не верю, чтобы ты часто ошибался.
— Ошибки были сделаны, и я заплатил за них сполна.
— Расскажи.
— Ты в самом деле хочешь, чтобы я все тебе рассказал?
— Хочу больше всего на свете.
— Я расскажу тебе все как было. Во всяком случае, постараюсь.
Мне показалось, по лицу его пробежала тень.
— Если тебе это трудно... В общем, рассказывай так, чтобы у тебя на душе стало легче. Хорошо?
— Я расскажу тебе все как было. Случилось это в последние, можно сказать, минуты гражданской войны, под Ямбургом — есть такой городок в Эстонии. Меня крепко шлепнуло, сбило с коня, и я рухнул наземь, потеряв сознание, потому что, если бы иначе, то и все остальное было бы не так, как оно обернулось. Ну вот, лежал в луже крови, и сознание то возвращалось ко мне, то вновь проваливалось, и в какую-то минуту просветления в глаза мне блеснули золотые погоны, склонились надо мной, и я понял: белый офицер! Но в какую-то долю секунды погоны из сознания исчезли, и все опять провалилось... Очнулся на кровати, рядом стояла девушка. Мы встретились глазами, она улыбнулась и убежала, и меня охватило удивительное ощущение: улыбка этой девушки как будто вернула меня к жизни... Потом девушка снова пришла, и с нею старик и старушка. Старик что-то шептал, и вдруг до моего сознания дошло: слова-то шепчет эстонские! Понял: в плену! Что ж, горько было, сама понимаешь. Даже улыбки этих в общем-то хороших людей были мне в ту минуту оскорбительны, и лучше бы не старались они вернуть мне жизнь. Я радовался бы любому проявлению враждебности с их стороны, я ее хотел, этой враждебности, я силился дать им понять, что я им — враг, я хотел, чтоб они это знали, чтоб признали во мне врага, но я не мог пошевелить языком. И, знаешь, это состояние было невыносимо... Вот так. А потом? Потом произошло непонятное. Произошло то, что повернуло мою жизнь «не туда». Заметь, я не хочу, и никогда не делал скидки на свои восемнадцать лет.
— Вадим...
— Что, милая?
— Можно мне спросить?
— Конечно же можно.
— Вадим, а к эстонцам этим добрался... как?
Я волновалась. Рассказ Вадима и взволнованное его состояние меня потрясли.
— К эстонцам? Старики рассказали потом: офицер тот привез. Подобрал, завернул в свою шинель, взвалил на лошадь и привез. Он у них комнату занимал. Уж не знаю, почему он это сделал. Из каких побуждений, совершенно непонятно. Никогда с ним к этой поре не возвращаемся.
— С кем? Вадим, постой... с кем «с ним»?.. Ты его видел? Кто?..
— Сергей Кириллович, Марина. То был Сергей Кириллович.
— Ну да?!
Вот она и разгадка! Я чувствовала, я все время ощущала в отношении Сергея Кирилловича к Вадиму нечто большее, чем привычное уважение.
А еще, много позже, я поняла, каким нелегким было общение с Сергеем Кирилловичем в тот его период. Сергей Кириллович, случалось, терял власть над собой, когда дело касалось его страны. У него в ту пору на этот счет были свои мысли и свои чувства: на одном полюсе — минус, непримиримый и острый.
В состоянии смятения я не знала, что спросить и что сказать: