Берег. 1908. Холст, масло. ГРМ
Неясные по содержанию, замкнутые в себе ранние картины Петрова-Водкина обладали определенной значительностью и своеобразной отрешенной возвышенностью образов. Об одной из них, судя по датам публикаций, об «Элегии», французский критик писал, что в ней чувствуется «нечто библейское»[44]. В композиции «Берег» величавость, вневременность, таинственность пейзажа, торжественность поз, медлительность жестов, темные силуэты одежд-хламид — все это и искусственно театрально, и в то же время благодаря размеренному ритму исполнено серьезности и значения.
Изображенная сцена проста, едва ли не элементарна: несколько женских фигур на берегу, но художник настраивает нас прочувствовать простую сцену как сложную, как внешнюю оболочку таинственной жизни, как зрелище жреческого ритуала или древнего обряда. Именно почувствовать, а не понять. Он не строит аллегорию, доступную расшифровке, но стремится к созданию символической многосложности содержания. Появившийся в парижский период мотив женщин у воды пройдет у Петрова-Водкина через десятилетия творчества, отражая его эволюцию.
Сидящая натурщица. Бумага, итальянский карандаш. ГРМ
Сидящая натурщица. 1908. Бумага на картоне, итальянский карандаш. ГРМ
Этюды к картине «Колдуньи» (1908)
Другая группа картин, над которыми параллельно с неоклассическими работал художник в Париже в 1906–1908 годах, представляется более непосредственным развитием опыта, накопленного в Московском училище. В основе таких полотен, как «В кафе», «Драма», «Фарс», лежали живые наблюдения, организованные в картинную форму. В том, как Петров-Водкин решает эту задачу, чувствуется его интерес к творчеству художников группы «Наби», таких как Пьер Боннар, Жан Эдуар Вюйар, возможно, воспринятых им через призму искусства Борисова-Мусатова. К самому Борисову-Мусатову Петров-Водкин ближе всего подошел в картине-панно «Язык цветов», созданной позднее, уже в России в 1910 году.
В парижских работах жанрового характера программно сохранялось ощущение фрагментарности композиций (прием, открытый в свое время импрессионистами). Через фиксацию живых движений и мимики, несколько шаржированной в изображении зрителей квартального театра, подчеркивалась непосредственность поведения персонажей — простых обывателей-парижан, увиденных глазами иностранного художника. В оттенке карикатурности, с которой написаны персонажи парных картин «Фарс» и «Драма», художник стремился придать вещам острую «французскую» характерность. Колорит их грешит некоторой пестротой и несобранностью. Важно, однако, что и здесь задачи построения картины, активной художественно-стилистической обработки материала преобладают над непосредственной передачей наблюдения.
Театр. Драма. 1907. Холст, масло. ГТГ
Театр. Фарс. 1907. Холст, масло. ГТГ
Кафе. 1907. Холст, масло. ГРМ
В Париже произошло важное событие в личной жизни Петрова-Водкина. В июне 1906 года в пансионе г-жи Йованович в Фонтене-о-Роз близ Парижа, где он снимал комнату, Кузьма Сергеевич познакомился с ее дочерью Марией, которая впоследствии стала его женой. В своих воспоминаниях[45] Мария Федоровна описывает историю знакомства и гражданской свадьбы в ноябре 1906 года, после которой молодые переселились в Париж.
Судя по письмам, восторг первых месяцев брака сменился у Петрова-Водкина некоторым недоумением и каким-то томлением. Видимо, сказалась разница культур, воспитания, привычек… вплоть до отсутствия общего языка: он не мог сразу свободно овладеть французским. Мария Федоровна и в России спустя много лет недостаточно хорошо говорила по-русски. В этой ситуации и возникла у художника мысль о поездке в Африку, о которой он мечтал еще год назад во время путешествия по Италии. После Африки — полное взаимопонимание уже на долгие годы.
Большую роль в том, как сложилась судьба Петровых-Водкиных, сыграли натура Марии Федоровны и ее воспитание — деятельная любовь к семье и дому, неустанное домостроительство. Вся ее интеллигентность, тонкое понимание искусства, все эмоции были подчинены интересам мужа, его творчества и дома для него. Долгое отсутствие детей способствовало полному подчинению всей жизни семьи интересам Петрова-Водкина и его дела. Он много раз писал портреты жены, некоторые из них относятся к его шедеврам.
44
«La plage animée de M. Pétroff-Vodkine, a quelque chose de biblique. Le dessin est de bonne tenue, mais le sentiment que se dégage de l’ensemble est trop triste». Фрагмент из газетной рецензии сохранился в архиве художника. Автор и название заметки не указаны. Бланк информационного агентства датирован 9 сентября 1907 (РГАЛИ. Ф. 2010. Оп. 1. Ед. хр. 150. Л. 11).