Перед султаном бежали гурьбой старые ведьмы, которые завывали и орали во всю глотку, чтобы спугнуть злых духов. За ведьмами ехали воины, которые разгоняли уже не духов, а простых смертных, дабы они не путались под ногами у монарха. За воинами двигался собственный оркестр султана, а за оркестром танцовщики и танцовщицы. И наконец, сам султан во всем своем царственном величии. Он восседал на огромном иноходце в облачении, разукрашенном множеством красных и зеленых лоскутов, ради чего, наверное, пришлось ободрать немало старинных кресел.
Султан в своих разноцветных одеждах был просто великолепен. Возле султана бежали рабы, которые по очереди несли огромный зонт, тоже сверкающий самыми невообразимыми красками и цветовыми сочетаниями. А чтобы у зрителей еще более рябило в глазах, рабы все время вращали зонтик вокруг своей оси.
Рядом с султаном ехали его приближенные из самых знатных семейств страны. Они тоже были на великолепных иноходцах, которые ассоциировались у меня с закованными в сталь скакунами времен крестовых походов. Позади бежало несколько султанских жен, а за женами ехали сотни всадников, скрытых в облаках клубящейся пыли. И все они галдели и кричали во всю глотку.
Когда процессия скрылась из глаз, а пыль немного улеглась, вдруг воцарилась мертвая, гнетущая тишина. Почему гнетущая? Возможно, потому, что я уже был оглушен этим дьявольским шумом. А возможно, и потому, что и люди, и обычно крикливые птицы просто растерялись при виде всего этого великолепия.
И вдруг новое шествие. Каскады красок, тонов, оттенков… и пыли. Всадники в еще более роскошных одеждах, чем раньше, ведьмы, вопящие еще громче и еще страшнее, и, наконец, сам султан на гиганте жеребце, прекрасном, как Буцефал. Это был самый могущественный из всех султанов — Ре-Бу-Ба из Гаруа. В свите Ре-Бу-Ба всегда состояло не менее двухсот воинов.
Теперь дорога превратилась в одно сплошное облако пыли, и люди замечали друг друга только после того, как сталкивались лбами.
Один раз мы даже въехали в толпу совершенно обнаженных девушек. Нас это несколько ошеломило, так как переход от разодетых в шелка и бархат придворных к этим голым девицам оказался слишком неожиданным. Девушки масса направлялись на праздник в надежде, что, может быть, их возьмут в султанский гарем.
Огромная празднично убранная площадь была полна народу. В воздухе клубились целые облака пыли. На почетном месте под огромными садовыми зонтиками восседали все пять султанов, а вокруг них располагались их первые жены, старые и морщинистые. Тех, кто помоложе и покрасивее, султаны предусмотрительно оставили дома. Однако и мысли, и глаза султанов уже были обращены к юным девам масса, которые тем временем готовились к танцу. Именно они дадут в этом году главное пополнение для султанских гаремов.
Но на этих милых девушек взирали весьма благосклонно не только султаны. Напротив них была сооружена небольшая трибуна, где под маленьким навесом сидел окружной комиссар со своими людьми. Поскольку мы были европейцами, нам тоже были предоставлены места, правда стоячие, на этой трибуне.
Праздник был открыт парадом военного оркестра, музыканты вышагивали в ярко-красных мундирах и босиком. Медные трубы ярко сверкали на солнце, ослепляя зрителей нестерпимым блеском и оглушая их своим ревом. По-видимому, в этих широтах качество музыки определяется не красотой звучания, а его силой. Что же касается силы, то она была просто титанической.
Потом начались скачки, причем наездники скакали без стремян и седел, демонстрируя искусство верховой езды.
А потом появились девушки!
Сначала они танцевали перед трибуной, с которой европейцы и несколько африканцев, принадлежавших к местной аристократии, бросали им монеты. В этом году девушки не повторили своей прошлогодней ошибки, когда истратили все свои скудные сбережения на всевозможные европейские тряпки, под которыми спрятали свои прекрасные тела. В тот раз их постигло разочарование, ибо они скоро убедились, что, чем больше на них одежды, тем меньше монеток им бросают с трибуны.
А напротив под огромными разноцветными зонтиками терпеливо дожидались своей очереди султаны. Когда девушки сообразили, что трибуна уже оскудела и монеток больше не будет, они повернулись к ней задом и сосредоточили свои усилия на султанах, которые время от времени бросали короткий приказ кому-либо из своих приближенных, и тотчас же танцующих девушек становилось на одну меньше. Остальным же ничего не оставалось, как вернуться в свою унылую деревушку и попытать счастья на будущий год.