-Если кратко, да, у меня есть немного денег. Если бы я просто возвращалась в Нью-Йорк, я могла позволить себе найти квартиру и комфортно жить несколько месяцев. Но это не то, чем я хочу заниматься. -Всплеск адреналина в ее крови был приятным. Это было давно. Или, может быть, оплакивая потерю всего, ради чего она работала, она также случайно приглушила свои амбиции. Прямо сейчас, в этот момент, она получила всё обратно. Она была женщиной, которая смотрела на ряды аналитиков из своего стеклянного кабинета и требовала, чтобы они ели на завтрак яйца своих конкурентов. -Я хочу вернуться лучше, чем когда-либо. Я хочу, чтобы мои бывшие коллеги поняли, что совершили ошибку…
— Ты хочешь втереть им это в лицо, — подсказала Коринн.
— Может быть, немного, — призналась Натали. -Возможно, я совершила одну огромную ошибку, но я знаю, что если бы Моррисон Талбот Третий сделал тот плохой выбор вместо меня, то был бы оправданы. Вероятно, его бы повысили за то, что он рискует. Они тайно встретились и проголосовали за мое увольнение. Мои партнеры. Мой жених. -Она ненадолго закрыла глаза, чтобы подавить воспоминание о своем потрясении. Предательстве. -Если бы ты была мной, мама, тебе нужен был бы шанс вернуться и проявить себя. -Коринн смотрела на нее несколько секунд.
-Возможно, так бы и было. -Натали выдохнула.
— К сожалению, у меня нет денег, чтобы одолжить тебе, — продолжила Корин, ее лицо слегка покраснело. -Как ты знаешь, рентабельность виноградника снижается. С неожиданной помощью твоего брата мы изменили ситуацию, но могут пройти годы, прежде чем мы снова окажемся в плюсе. Все, что у меня есть, это этот дом, Натали.
— Мой трастовый фонд, — твердо сказала Натали, выталкивая его наружу. -Я прошу освободить мой трастовый фонд.
-Времена изменились, — сказала Корин со смехом. -Когда ты закончила Корнелл, что ты сказала на ужине после церемонии? Ты никогда не взяла бы от нас ни цента, пока жива?
-Мне сейчас тридцать лет. Пожалуйста, не бросай мне что-то в лицо, что я сказала, когда мне было двадцать два.
Коринн вздохнула и снова сложила руки на коленях.
— Тебе хорошо известны условия трастового фонда, Натали. Твой отец может гоняться на машинах в Италии и расхаживать с женщинами вдвое моложе себя, как дурак, но он изложил язык траста, и, что касается банка, он все еще контролирует ситуацию.
Натали вскочила на ноги.
-Язык этого контракта архаичен. Как это вообще может быть законно в наше время? Должно быть что-то, что ты можешь сделать.
Мать вздохнула.
-Естественно, я с тобой согласна. Но твой отец должен будет подписать изменение.
-Я не собираюсь пресмыкаться перед этим человеком. Не после того, как он просто кинул нас и притворился, будто нас не существует. Не тогда, когда он оставил тебя устранять повреждения после пожара четыре года назад.
Внимание Коринн переключилось на виноградник, освещавший путь солнца.
— Я не знала, что тебе не все равно.
-Конечно, меня это волнует. Ты попросиал меня уйти.
-О, пожалуйста. Ты как нельзя яснее выразилась, что хочешь вернуться во всемогущие крысиные бега Нью-Йорка, — усмехнулась ее мать.
Тот период после пожара они явно запомнили совсем по-другому. Углубление в семантику последнего пребывания на острове Святой Елены сейчас не принесет ей никакой пользы.
-Нам придется согласиться или не согласиться с этим.
Коринн, казалось, была готова возразить, но заметно изменила курс.
-У меня связаны руки, Натали. Условия траста высечены в камне. Чтобы деньги были твоими, получатель должен иметь оплачиваемую работу и состоять в браке. Я понимаю, что это звучит как что-то из эпохи Регентства Англии, а не из современной Калифорнии, но твой отец итальянец старой закалки. Брак его родителей был устроен. Это гламурно для него. Это традиция.
-Это сексизм.
— Обычно я бы согласилась, но условия доверия Джулиана те же. Когда контракт был изложен, у твоего отца было грандиозное видение. Ты и Джулиан со своими процветающими семьями захватили винодельню. Внуки повсюду. Успех. -Она сделала отсутствующий жест. -Когда вы оба ушли без какого-либо намерения присоединиться к семейному бизнесу, у него что-то сломалось внутри. Пожар стал последней каплей. Я не оправдываю его, я просто пытаюсь дать другую точку зрения.
Натали снова опустилась на диван и умоляюще посмотрела на мать.
-Пожалуйста, должно быть что-то, что мы можем сделать. Я не могу оставаться здесь навсегда.
-О, мне так жаль, что пребывание в твоем семейном доме похоже на изгнание.
-Ты не пытаешься просыпаться каждое утро под стоны Джулиана и Халли, которые безуспешно пытаются подавить свои звуки секса в коридоре.
-О Господи.
-Да. Они тоже зовут сына божьего иногда, когда думают, что меня нет дома.
Иссушающе закатив глаза, Коринн поднялась на ноги и подошла к окну.
— Ты могла бы подумать, что поспешный отъезд отца подорвет лояльность его местных друзей и соратников, но уверяю тебя, это не так. Они все еще держат его на пьедестале, включая Ингрэма Мейер.
-Кто?
— Ингрэм Мейер, старый друг отца. Он специалист по кредитам в кредитном союзе Святой Елены, но, что более важно, он является доверенным лицом твоего и Джулиана трастовых фондов. Поверь мне, он будет следовать указаниям твоего отца буквально.
Челюсть Натали должна была касаться пола.
— Какой-то человек, о котором я никогда не слышала и не встречала, держит мое будущее в своих руках?
— Прости, Натали. Суть в том, что... кроме как убедить твоего отца изменить условия, я ничего не могу сделать.
— Я бы не стала просить тебя об этом. -Натали вздохнула. — Не после того, как он ушел.
Коринн помолчала.
-Спасибо.
Вот оно. Конец разговора. Больше нечего было сказать. В настоящее время Натали была крайне далека от оплачиваемой работы. И еще дальше от женитьбы. Патриархат снова побеждает. Ей придется вернуться в Нью-Йорк, поджав хвост, и проситься на низкоуровневую должность в одной из фирм, которые она когда-то называла конкурентами. Ложкой съедали бы ее смирение, а она... усмехнулась бы и терпела. На то, чтобы собрать достаточно денег, чтобы открыть собственное дело, уйдет, вероятно, десятилетие, но она это сделает. Она бы сделала это сама.
-Хорошо. -Смиренная, опустошенная, Натали стояла на дрожащих ногах и расправляла юбку своего платья. -Удачи тебе на встречах этим утром.
Коринн ничего не сказала, когда Натали вышла из дома, закрыла за собой дверь и, подняв подбородок, спустилась по ступенькам. Этим утром она отправится в город, сделает прическу и маникюр. По крайней мере, она могла хорошо выглядеть, когда приземлилась в Нью-Йорке, верно?
Но все изменилось на обратном пути после выметания — и, как в какой-то странной детской песенке из ада, в ней участвовали кошка, крыса... и ПЕЧАТЬ.
Глава три
Он должен был закрыть входную дверь.
Теперь чертовой кошки больше нет. Она убежала из дома в знак протеста против его предварительной стадии сборов. Очень предварительных. Он только достал чемодан из шкафа и открыл его на своей кровати. Понюхав его, забравшись внутрь и сделав несколько кругов вокруг своего багажа, Угроза прокралась на кухню. Август полагал, что ей все равно, что он занимается упаковкой, но он забыл основное правило о кошках.
Изменение равнялось нападению. И они были небрежны в своей мести.
И вот он бежит трусцой по тропинке между своей злосчастной винодельней и дорогой, зовя глухую кошку. Как это произошло?