Бежала прямо к нему в свадебном платье и на каблуках.
Мужчина даже не моргнул.
Он просто обхватил ее за талию и поднял над головой, медленно вращая ее кругом, криво улыбаясь снизу.
— Не говори так, — прошептала она. — Не порти его.
— Никто не ставит тебя, Натали, в угол, — выпалил он, а затем раздался тот сочный, отчужденный смех, который столкнулся с ее стоном. — Это вне моих правил, клянусь.
— Слишком поздно, меня уже переполняют сожаления.
— Нет, ты не такая.
— Нет… — Она вздохнула, когда он опустил ее, пульс бил миллион миль в минуту. — Я — нет. — Святой ад.
Его рот был близко. Очень близко. Кончики пальцев его правой руки прошлись по ее скуле, их губы притянулись друг к другу, пока они не обменялись вдохами.
— Я победил, — прохрипел он, коснувшись кончиком языка середины ее верхней губы. — Обещай, что это будет похоже на то, что чувствовали мы оба. Да, Натали?
Она кивала?
Она позволила ему взять ее за запястье и потащить по коридору, мимо ванной в его спальню. Он втянул ее внутрь, с решительным хлопком захлопнув дверь. А потом они целовались. Хотя был ли это действительно правильный термин для того, как они терзали друг друга? Руки ищут, сжимают и исследуют, в то время как его язык проникает глубоко в ее рот, сводя ее с ума.
Август подвел ее к кровати, и она спустилась вниз, его мощное предплечье проскользнуло под ее бедрами и потянуло вверх по кровати, пока ее затылок не приземлился на подушку. Его тяжелое тело прижало ее к матрасу, как будто ему здесь было самое место. И в этот момент он это сделал. Он был там, как воздух в ее легких.
Он, не теряя времени, снова опустился на ее губы, застонав и наклонив голову вправо. Кончики их носов столкнулись, когда его руки все выше и выше поднимали подол ее свадебного платья. Икры. Колени. О Боже. Когда тяжелая юбка царапнула ее бедра, он приподнял ноги, чтобы убрать сбившуюся ткань с дороги, и опустил нижнюю часть тела в колыбель ее раздвинутых ног, твердо прижимаясь к мягкости. Толкая. Они оба выругались, дыхание Натали вырвалось дрожащим потоком.
— Я хочу заняться сексом, — выдохнула она, сжимая кулаки в его смокинговых брюках, сильно дергая их. К себе. Наслаждаясь жесткостью там. — Я никогда не пропускаю прием таблетки и хочу заняться сексом.
Его лицо уткнулось в ее шею со сдавленным рычанием.
— Натали, я так сильно хочу трахнуть тебя, я удивлен, что Бог не поразил меня, когда я сегодня вошел в ту палатку. Он покачал бедрами, и от трения перед глазами Натали потемнело. — Но я мог бы трахать тебя до тех пор, пока твои бедра не станут резиновыми, и ты бы все еще ненавидела бы себя за то, что сдался, когда взойдет солнце. Пока я не буду знать чертовски точно, что ты проснешься рядом со мной без сожалений, ты только получишь мой язык.
Она не могла спорить с его точкой зрения.
Если бы она нарушила свое правило запрета на секс в первую ночь, в первый час, то списала бы неосмотрительность на временную свадебную истерию или плохое решение. Или говорила себе, что устранила зуд и больше этого не повторится.
Август, казалось, не хотел, чтобы она сожалела.
Август уже говорил, что будет следующий раз?
Смесь паники и облегчения заставила ее чуть не задохнуться.
Конечно, он говорил в будущем времени.
Какой мужчина не хотел бы встроенных преимуществ любых отношений?
Ее мысли разлетелись, как сломанные бусины ожерелья, когда он протянул руку между их нижними телами и крепко схватил ее жар, прорезая средним пальцем ее трусики вдоль этой чувствительной долины. Разделяя ее, смачивая ее.
— Тебе бы хотелось, черт возьми, быть наполненной. Я знаю. Но я обещаю тебе, принцесса, это будет чертовски утешительный приз.
Это был не первый ее раз на родео. Там, внизу, несколько человек старались изо всех сил. Использовались техники, использовались игрушки, а однажды даже съедобная смазка безуспешно использовалась. Только липкие простыни и искусственный запах банана, витающий в воздухе ее спальни целую неделю. Но она вспомнила, как Август прикоснулся к ней в душе и как он на нее накинулся, так что она собралась с духом, взявшись двумя горстями за одеяло. На этот раз она собиралась подготовиться…
— Боже…Ш-ш… — сказала она на взрывном выдохе, когда он поцеловал ее и прижался к ней носом. Он спустил трусики до ее лодыжек, бесцеремонно перебросил их через плечо в темноту, а затем уткнулся лицом в стык ее бедер, как будто участвовал в соревновании по поеданию пирогов. Его стон в равной степени содержал облегчение и похоть. Она чувствовала, как его пятичасовая тень грубеет на ее мягкости, его горячее дыхание. Быстрое. Упреждающее.