Челюсть Натали должна была касаться пола.
— Какой-то человек, о котором я никогда не слышала и не встречала, держит мое будущее в своих руках?
— Прости, Натали. Суть в том, что… кроме как убедить твоего отца изменить условия, я ничего не могу сделать.
— Я бы не стала просить тебя об этом. — Натали вздохнула. — Не после того, как он ушел.
Коринн помолчала.
— Спасибо.
Вот оно. Конец разговора. Больше нечего было сказать. В настоящее время Натали была крайне далека от оплачиваемой работы. И еще дальше от женитьбы. Патриархат снова побеждает. Ей придется вернуться в Нью-Йорк, поджав хвост, и проситься на низкоуровневую должность в одной из фирм, которые она когда-то называла конкурентами. Ложкой съедали бы ее смирение, а она… усмехнулась бы и терпела. На то, чтобы собрать достаточно денег, чтобы открыть собственное дело, уйдет, вероятно, десятилетие, но она это сделает. Она бы сделала это сама.
— Хорошо. — Смиренная, опустошенная, Натали стояла на дрожащих ногах и расправляла юбку своего платья. — Удачи тебе на встречах этим утром.
Коринн ничего не сказала, когда Натали вышла из дома, закрыла за собой дверь и, подняв подбородок, спустилась по ступенькам. Этим утром она отправится в город, сделает прическу и маникюр. По крайней мере, она могла хорошо выглядеть, когда приземлилась в Нью-Йорке, верно?
Но все изменилось на обратном пути после выметания — и, как в какой-то странной детской песенке из ада, в ней участвовали кошка, крыса… и ПЕЧАТЬ.
Глава третья
Он должен был закрыть входную дверь.
Теперь чертовой кошки больше нет. Она убежала из дома в знак протеста против его предварительной стадии сборов. Очень предварительных. Он только достал чемодан из шкафа и открыл его на своей кровати. Понюхав его, забравшись внутрь и сделав несколько кругов вокруг своего багажа, Угроза прокралась на кухню. Август полагал, что ей все равно, что он занимается упаковкой, но он забыл основное правило о кошках.
Изменение равнялось нападению. И они были небрежны в своей мести.
И вот он бежит трусцой по тропинке между своей злосчастной винодельней и дорогой, зовя глухую кошку. Как это произошло?
Угроза никогда не выходила из дома. Август знал это не понаслышке, потому что после того, как однажды она появилась ни с того ни с сего и объявила его своим новым опекуном, он провел две недели, пытаясь уговорить ее пушистую задницу вернуться на улицу.
Очевидно, ему стоило попробовать упаковать вещи.
— Угроза, — пророкотал он, прижав руки ко рту. Может быть, она могла слышать вибрации его голоса в воздухе? — Думаешь, раз я собираю вещи, я оставлю тебя здесь? Тебе нужно напомнить, что на прошлой неделе я потратил восемьсот долларов на ветеринара? это долгосрочное дерьмо. Я даже не знал, что у кошек может быть гингивит. — Тишина.
Очевидно.
Его маловероятная компаньонка время от времени мяукала, но обычно это происходило посреди ночи по совершенно непонятной ему причине. Он всегда считал себя собачником. Нет, он был собачником.
Ему просто нравился этот кошка.
Знаменитые последние слова.
Впереди у дороги вспыхнула оранжевая вспышка. Вот она.
Август ускорил бег, начиная немного нервничать, осознав, как близко они были к дороге. И когда он услышал отчетливый грохот приближающейся машины, он бросился бежать, по его спине выступил пот.
— Угроза, — рявкнул он, проклиная себя за то, что вытащил чемодан. Несколько месяцев назад он перенес ее лоток в прачечную, и она перестала есть в течение трех дней. Видимо, он не усвоил урок. Собаки не вели себя так глупо, но у него не было собаки. У него был глухой кот, который был в двух секундах от того, чтобы его раздавила машина. Она двигалась слишком быстро, и он не успеет вовремя. Может быть, водитель увидит ее и притормозит? Угроза была ярко-оранжевой и громко кричала.
У Августа пересохло во рту от визга шин на дороге, и через мгновение он прорвался сквозь деревья…
Только для того, чтобы обнаружить, что его темпераментная кошка перевернулась на спину, прихорашиваясь, в двух дюймах от переднего бампера синего хэтчбека. Совершенно не заботясь о ее столкновении со смертью. Всего лишь еще один день, когда она разрушает жизни людей и сходит с рук из-за ее розового носа и бобов на пальцах ног. Невероятная.