- Но как? Добыть "А-субстанцию"? Чтобы получить крохи, о которых ты говоришь, мы создали целый подземный институт для твоего "Ядра галактики". И чуть тебя не потеряли...
- Но мы приобрели очень многое! Смогли изучить полученные крохи "А-субстанции", познать ее!..
- Что же ты теперь хочешь создать? Ускоритель элементарных частиц размером с гору?
- Нет. Размером с земной шар.
- Совсем с ума сошел.
- Ничуть. Мне нужен вакуумный прибор космических размеров.
- Ты сам понимаешь, что вакуум в приборе можно с огромным трудом создать лишь в очень небольшом объеме.
- Надо поступить наоборот. Создать не вакуум в приборе, а прибор в вакууме.
- Постой! Что ты имеешь в виду?
- Нужно создать грандиозный прибор в уже существующей космической пустоте, а не воспроизводить эту пустоту искусственно. Надо отправиться в идеальный вакуум межзвездного пространства, лучше которого никогда не создать ни в одном приборе.
Овесян уже все понял, поняла и Веселова-Росова, Они восхищенно смотрели на одухотворенное лицо воскресшего ученого, они прощали ему сейчас и резкость, и необузданность, и всю фантастичность замысла, они видели лишь истинное научное озарение.
- Так, - сказал Овесян, подходя к Бурову и кладя ему руку на плечо. Бурову пришлось остановиться, перестать ходить, что ему, видимо, было трудно сделать. - Так, друг. Значит, после опытов на земле ты полез под воду, потом под землю. Тебе мало. Теперь космос?
- Да, там существуют природные условия для самых грандиозных физических экспериментов. Там можно создать ускорители умопомрачительных энергий, там идеальный вакуум. Мы вывернем физические приборы наизнанку, получим невероятные возможности...
И Буров стал во всех подробностях рассказывать о своем плане получения "А-субстанции" в космосе.
Овесян тотчас связался по прямому телефону с Алексеем Александровичем.
Порывисто раскрыв дверь из кабинета Овесяна в приемную, Буров остановился в двери, почти достав до косяка, и оглядел стоящих в приемной ученых. Все как-то по-особенному смотрели на него, а он кого-то искал глазами в толпе.
Увидев ее, он резко направился к ней:
- Ну как? Выдержим? Рискнем? Летим со мной в космос?
Она зарделась вся, почти задохнулась, закивала, потом потупилась.
- Не ждал ничего другого. - Он обвел столпившихся около него людей взглядом. - Опыт будем производить в космическом вакууме. Для этого уже выделено несколько десятков автоматических ракет, которые будут служить частями глобального физического прибора. Надеюсь, все вы поможете нам в этом. А в одной ракете будем мы с помощницей. - И он обнял ее за плечи.
Он пошел с ней, сияющей, счастливой, через приемную.
Но вдруг Буров остановился. Он встретился с кем-то взглядом и не поверил сам себе.
Шаховская печально улыбнулась и подошла к нему.
- Вы сделали правильный выбор, Буров, - сказала она. - Пусть в космос летит с вами Лю.
Буров недоуменно смотрел на двух молодых женщин, одна из которых так и сияла от счастья, а другая смотрела с горькой улыбкой.
Люда ни разу не навещала его в больнице. Он не видел ее, он пропустил в свое время мимо ушей рассказ Лены о том, что они теперь стали похожими друг на друга... И он при всех минуту назад выбрал себе в помощницы Люду, приняв ее за Лену. Он нахмурился.
Ученые или не поняли, что произошло, или тактично сделали вид, что не поняли.
Буров стоял перед двумя женщинами с опущенной головой, а они обе, затаив дыхание, словно ждали своего приговора.
Потом Буров взял их обеих за плечи и как ни в чем не бывало вышел с ними в коридор.
Никто не знал, какой же выбор он окончательно сделает.
Глава третья
ПОГАСШИЕ ФОНАРИ
"Милый, родной Буров!
Сегодня погас в небе первый термоядерный фонарь. Сегодня можно подвести итоги всему, что нас с тобой связывало.
Нет! Этому никогда нельзя подвести итоги!.. Недопустимо даже пользоваться этим холодным словом!
Погас в небе первый термоядерный фонарь. Их еще осталось одиннадцать... Они будут гаснуть один за другим так же, как и первый... Сначала он потускнел, стал таким же медным, как еще недавно было Солнце. Одна из "дневных звезд" уменьшалась в размерах, словно улетала в бесконечность. Она погасла... Казалось, она еще догорает в синеве, но ее уже не было.
Я была около университета. Меня часто влечет к этому месту. Конечно, я стояла около нашей балюстрады... Словно сто лет назад смотрели мы отсюда с тобой, Буров, перед концом всего... Летнее солнце не могло тогда растопить ледяной хрусталь на каждой веточке, и бессильный солнечный свет лишь играл холодными огоньками по всему лесистому склону над замерзшей рекой.
Теперь лес спускался к воде зелеными волнами. Внизу была еще ночная тень. Первая из искусственных звезд погасла на рассвете. Я знала, когда это произойдет. И я хотела увидеть это именно отсюда...
Буров, мне очень много надо сказать тебе.
В тени за рекой в легкой дымке лежал огромный, еще спящий город. И только могучие столбы высотных зданий доставали небо. Как бы опережая время, они по-утреннему золотились в лучах Солнца и его искусственного созвездия...
Когда погаснет последняя искусственная звезда и Солнце станет прежним, ярким и жарким, меня уже не будет с тобой, Буров...
Конечно, ты удивишься, возмутишься, даже взорвешься. Сейчас ты подобен смерчу, все сметающему на пути. Но я уже не окажусь там больше, Буров. Я не сразу и нелегко пришла к решению, я не знала, хватит ли у меня воли. Но я нашла в себе ее, Буров.
И не в том причина, что ты по ошибке выбрал себе помощницей для исследований в космосе Люду. Я сама настояла, чтобы она летела вместо меня... Я уже начала понимать, как должна поступить...
Меня уводит от тебя та же сила, то же неодолимое стремление, которое привело к тебе.
Буров, когда ты умирал, я рассказала тебе все... или мне казалось, что я рассказала... Возможно, ты не в состоянии были расслышать, ни понять всего. Потом, уже без тебя, ответила полной искренностью на проявленное ко мне доверие. Я рассказала все тем, кто сберег меня, поверив мне. Я рассказала, как в опасном и бессильном одиночестве, играя тройную роль, я хотела помочь осуществлению великой мечты, ее торжеству во всем мире. Только ослепленность авантюристической девчонки, какой я была когда-то, могла толкнуть меня на то, что я сделала. Буров, сейчас, когда ты здоров, когда ты после тех изменений, которые произошли в тебе, словно поднялся над своими современниками, сейчас ты, может быть, и не поймешь меня, как мог понять тогда, умирая... Я и сама уже не могу понять молодую американку русского происхождения, воспитанную в семье эмигрантов, которая, получив в США образование физика, решила очень странным образом служить идее коммунизма. Меня бросает в холодный пот, когда я вспоминаю, как явилась в разведывательный офис, с которым связал меня дед, бывший русский князь Шаховской. Я дала согласие стать шпионкой в коммунистической стране. Я отчаянно шла на это, задумав обмануть всех, служить там идее коммунизма, дезинформировать врагов коммунизма, срывая их планы и расчеты. И я воображала, что могу это делать одна, на свой страх и риск, никому, решительно никому на свете не раскрывая своих замыслов, видя в том содержание подвига. Собственно, в этом вся суть моего характера, так непонятного многим. Может быть, тебе, Буров, около которого я находилась как шпионка, но которому была предана всей душой, станут более ясными многие и мои промахи, ошибки, нелогичные поступки.