— Вот. Эта сумма должна быть на моём счёте. Я не работаю пока, а жить мне на что-то нужно. И центр надо будет привести в порядок, обустроить, приобрести мебель, офисную технику. Лицензия у нас есть, и если всё, что я планирую сделать, получится, мы с Ниной будем официально трудоустроены в центре.
В глазах Дениса мелькнуло облегчение. Всё же дура эта Дашка. Могла получить гораздо больше. Но она всегда была не от мира сего. Даже сейчас он не мог как следует взбеситься и разозлиться на неё, хоть она и раздражала его в прошедшие полгода своим присутствием и своей жаждой деятельности.
Даша написала что-то на второй части листа.
— Вижу, ты согласен, Денис. Потому переходим к моему третьему требованию. Мне нужен адрес и личный контактный телефон этого человека. Знаю, что ты сможешь раздобыть.
— Горский Баадур Александрович, — прочитал Денис. — Это что ещё за птица? Имя будто на слуху. Зачем тебе его адрес?
— Затем, что я хочу попросить у этого человека помощи. Он служит в администрации губернатора.
— Ну так и иди в администрацию. Какого… ты собралась наведаться к нему домой⁈
— Приёма ждать слишком долго. И разговора подробного там не получится. Всё, Денис, не бузи и не задавай лишних вопросов. К понедельнику все три мои требования должны быть выполнены. И отнесись очень серьёзно к тому факту, что тебе теперь крайне выгодно меня беречь, как зеницу ока.
— Даша, неужели ты думала, что я причиню тебе вред? — Денис даже будто оскорбился.
— Честно? Я уже не знаю, от кого и что можно ожидать, потому, на всякий случай, не верю никому. А ещё мне очень хочется, чтобы ты был заинтересован в моей безопасности. Молился бы о моём здоровье. До понедельника, Денис!
Даша встала и быстро пошла к выходу из приёмной. Настойчивый Денис догнал её ещё до того, как она покинула здание. Он был уже с портфелем.
— А где ты жить собралась, Даша? Ты не попросила квартиру. Неужели в той лачуге?
— Когда-то мы жили с тобой в этой лачуге полгода. Делили её с моими бабушкой и дедом. Пока не подкопили на аренду комнаты в малосемейке. Меня вполне устраивает этот дом. Он маленький, но со всеми удобствами. Много ли мне одной надо?
— Всё же ты с причудами, Дашка, всегда такой была! — вырвалось у Дениса, когда он придерживал перед Дашей двери.
— А ты не заморачивайся, Денис! Тебя ждут великие дела. Кстати, машину, твой подарок на тридцатилетие, оставлю себе. Она на меня оформлена. Так что Алине новую купишь. Зачем ей мои обноски?
— Даша, и что, вот так разбегаемся? Ведь мы полжизни вместе. Ты готова всё перечеркнуть?
— Всё давно перечёркнуто, Денис. И погоди, ещё не разбегаемся. Вот выполнишь три моих желания, как рыбка золотая, тогда и разбежимся. Пока!
Даша кивнула и пошла к машине. Денис смотрел ей вслед. Всё случилось слишком быстро, он до сих пор не мог прийти в себя. Даше он, несмотря на её выходку, как ни странно, по-прежнему полностью доверял и знал, что она не станет вредить ему просто из женской мести. Получив желаемое, исчезнет из его жизни. Разве не об этом он мечтал в прошедшие месяцы? Его удерживало от развода лишь чувство вины. Почему сейчас нет радости и облегчения?
… Даша ехала в свой домик и размышляла о словах Дениса. Полжизни — так и есть. Они когда-то жили в маленьком городке, здесь, в крае. Отец Даши до сих пор живёт там.
Даша и Денис учились в параллельных классах. Начали встречаться, когда им было по шестнадцать. Едва окончив школу, переехали в краевой центр, стали жить вместе.
Родители Дениса приняли Дашу хорошо. Бабушка и дедушка Даши тоже поддержали молодых, приютили у себя на первое время. Единственный человек, который был против, — отец Даши. Василий Иннокентьевич всегда был человеком очень резким и авторитарным, очень тяжёлым.
Порой Даше казалось, что потому мамы и не стало так рано. Мама очень любила отца и многое от него терпела. После смерти жены, отец женился на другой. Мачеха Даши была очень спокойной и покорной женщиной, никогда не перечила мужу. Потому, когда отец сказал Даше, что если она уедет с Денисом, обратной дороги не будет, на защиту девушки встать было некому. В семье Даши все работали на машиностроительном заводе, никто не получил высшего образования. Василий Иннокентьевич считал стремление дочери стать учителем барством, называл Дашу белоручкой и лентяйкой, а раннее сожительство с Денисом — распущенностью. Так Даша стала персоной нон грата в родительском доме, не получая ни моральной, ни материальной поддержки. Взялся за гуж — не говори, что не дюж.
В армию Дениса не взяли из-за врождённого заболевания глаз. Это потом, много позже, ему сделали операцию в одной из лучших клиник.