— Мда…
Хени вернулся с экхе — хайрским обжигающим.
— Самое оно.
Напиток обжег горло, и я закашлялась.
— Там доктор… внизу.
— И что?
Хени ответил пожатием плеч.
— Рьмат Всемогущий! Чтоб ему ни корней, ни веток. Позови его, а?
Робкий стук в дверь.
— Да!
Было странно смотреть на пожилого мужчину, жмущегося к двери. Чего он боится?
— Господин лекарь, вы не могли бы завершить свою работу?
— А? Да-да, эрэ. Конечно.
На сей раз я выходить не стала. Просто отвернулась от них, роясь в сумке в поисках бумаги и пера с шерховым соком. Пара строк листовой вязью, вот и все письмо. След горностая внизу. Только сворачивая листок, я заметила, что моя подпись изменилась. В центре отпечатка красовалась руна, означающая породу моего эштевани. Что ж, значит, до Ра дошла радостная весть, и теперь дед свободен. Пришла моя пора.
— Эр?
— С ними все в порядке, эрэ Ильравен. У вас… хорошо получилось.
— Вот. Возьмите. Субстанция на ране Теритэль — это подкорный пух шерха. Это такая порода дерева. Найдите торговца, который отправляется в Сады, отправьте с ним эту записку в Сад Шаль. Вам продадут, сколько смогут.
Лекарь дрожащими руками развернул листок.
Да что с ним такое, в конце-концов?!
Увидев печать, мужчина охнул и согнулся в поклоне:
— Благодарю вас, йеи.
— А, так значит, вы уже знакомы с Садами?
— Да. И эр Пайлок был столь любезен…
— Что просветил вас…
— Да, правда, он не сказал, что вы…
Ну да. Небось, ждет, что я тут в горностая превращусь и разорву его на клочки.
— В данный момент это не важно. В ваших руках не приказ, а просьба, и обещать я ничего не могу.
— Все равно, спасибо вам, эрэ Ильравен. Если будете в Караере, не останавливайтесь в гостинице, я с радостью приму вас у себя. Мой дом вам всякий покажет.
Предлагая помощь, он собрался и перестал дрожать. Вот и славно.
— Обязательно, эр…
— Ох. Простите мое невежество. Меня зовут Гонта Белый.
— Рада знакомству.
Лекарь засобирался и быстро ушел. Мальчишки, сидевшие рядышком на кровати, переглянулись и синхронно пожали плечами.
— Эт точно. Ну что, крылатые, завтра утром выходим?
— А почему «крылатые»? — Хени забавно поднял бровь.
— Потому что бабочки, — прошипел Ральт и ткнул его в бок. Почти незаметно.
Хени немедленно дал ему сдачи.
— Эй! Прекратить безобразие!
Оба вскочили и вытянулись по стойке смирно.
— Завтра утром выходим. Аль, на тебе провизия. Хени, лошади.
— Да, госпожа.
— Как пожелаете, госпожа.
— Вон!
Дверь закрылась, и только поэтому жизнерадостный хохот не оглушил меня. Парршивцы!
Не слишком приятно начинать день со скандала. И ладно бы затеянного тобой самим.
За дверью надрывался юный голос, но слышно было, что он уже на последнем издыхании.
— Но я могу ехать, эр Торнтон.
— Нет.
— Но…
— Нет, я сказал!
До чего же эти хайрцы… шумные. Долгий зевок чуть не вывернул челюсть. Доброе утро. В дверь постучали.
— Завтрак!
— Заходите!
Знакомая парочка.
— Что там случилось?
Хени хмыкнул и поставил поднос на табурет рядом с кроватью.
— Теритэль хочет ехать верхом. — Ральт закатил глаза.
— С несросшимися ребрами-то?
— Но, похоже, тейт Торнтон уговорил его не делать этого.
— Уговорил! Слышала я эти уговоры.
— Ну, на самом деле, он сначала пытался уговорить его, — Хени мягко улыбнулся.
— Ладно. Рьмат с ними. Сами-то ели?
Два кивка.
— Собрались?
— Все готово, Вен.
Парни посерьезнели.
— Ну, славно. Ступайте. Я быстро.
Я наскоро попрощалась с Пайлоком, сунув ему в руку серебряный, забрав подготовленную холстину на перевязки. Он усмехнулся, но плату взял.
— Береги себя, Ильравен.
— И ты, Пайлок.
У коновязи танцевали Ромашка и битюг-недоубийца. Поводья вольно свисали с морд. Судя по истоптанному снегу, все, что могло случиться, уже произошло. Будем ждать прибавления в семействе.
Из конюшни вышел Хени, ведя в поводу Монашку. Ральт следовал за ним с ромашкиными упряжью и седлом. Недалеко от ворот в широких санях доктор и Рети устраивали рыжего. Пара тейтовых лошадей переминалась с ноги на ногу рядом, поглядывая на свободных счастливчиков. Наконец, больного укрыли медвежьей шкурой, тейт коротко переговорил с Гонтой, подхватил повод вороной кобылки и подошел ко мне.
— Доброе утро, — короткий поклон.
— Доброе утро.
Мальчишки поклонились в ответ и тактично скрылись в доме.
— Эрэ Ильравен, прошу вас принять в дар, — грубые руки воина соприкоснулись с моими, вкладывая в ладонь повод, — ее зовут Тучка. Вам не помешает третья лошадь, а мне она теперь ни к чему. — Шаг назад. Глубокий поклон.
Эрэ Ильравен, значит. Официальная просьба.
— Тейт Торнтон. С благодарностью принимаю ваш дар. — Ответный поклон. И уже попроще: Мальчик не будет скучать по ней? Это же его кобылка, как я понимаю.
Улыбка. С ума сойти, улыбаясь, он скинул лет десять, если не больше.
— Спасибо вам, Вен. Его Звездочка стоит дома, в конюшне. Она приболела перед отъездом.
— Ну, тогда славно.
Мы еще раз обменялись поклонами.
Мальчишки вынесли поклажу. Вскоре мы уже выезжали со двора. Обогнав неторопливо едущие сани, попрощались и пришпорили лошадей.
Нас вел Ральт. Не доезжая Караера, мы свернули на узкую тропу справа от дороги и углубились в лес.
Солнце уже заходило, когда деревья раздвинулись, открыв просеку, ведущую к небольшому поселению. Возбуждение от скачки схлынуло, и мороз с голодом, будто сговорившись, набросились на меня.
— Здесь можно поесть где-нибудь?
— Да, — Ральт кивнул, не отрывая глаз от домов, — есть Гостевой дом. Там же можно договориться о приеме у главного мастера-плетельщика.
Хени устало сгорбился в седле, уперев взгляд в лошадиную холку.
— Мальчики.
Оба посмотрели на меня.
— Дайте-ка мне руки.
Замерзли. Да еще боятся, скорей всего. Рьмат Милосердный, огради. Я сложила их ладони вместе, согревая дыханием.
— Помните, что бы ни случилось, мы уже вместе.
Трудно было обняться, сидя на лошадях. Но мы справились.
Гостевой дом встретил нас темными окнами. Но двери были открыты, так что мы устроили лошадей в небольшой конюшне рядом и вошли внутрь. В комнате, занимающей весь первый этаж, еле теплился очаг. Обеденный стол пустовал. На скамье у стены валялось скомканное тряпье. Даа… С такими ценами, такое отношение к покупателям.
Куча на скамье зашевелилась, и недовольный мужской голос осведомился, что мы тут делаем.
— Значит так, милейший. — Очень хотелось есть. — У меня важное дело к главному мастеру-плетельщику. И если ты сейчас не поднимешь свою убогую задницу, мои бабочки помогут тебе уяснить всю степень его значимости.
Ребятки недвусмысленно направились к мужчине.
Тряпье взвилось в воздух, оказавшись неким подобием одеяла. Темная фигура прошипела что-то о комнатах наверху и рванулась к двери.
— Кто это был?
— Понятия не имею. — Ральт пожал плечами.
Комнаты оказались довольно приличными. Выбрав одну, мальчики перетащили туда вторую кровать, заявив, что будут спать вместе, рядом со мной. Я не стала возражать. Было довольно тепло. Мы поели взятых с собой припасов, и улеглись спать, не раздеваясь. Сон не заставил себя долго ждать.