Утро встретило нас громким стуком в дверь. На пороге стоял опрятно одетый паренек с подносом в руках. Завтрак. Что же это случилось-то, а?
Ранний гость передал ношу Хени и поклонился.
— Это ты был внизу вчера?
— Нет, госпожа, извините, пожалуйста. Мы никого не ждали вчера, в Голубятне был праздник. Вы не сердитесь на Бетани, перепил он… — парень запнулся, захлопнул ладонью рот и замер.
Я недоуменно обернулась к Ральту.
— Выдал он своего, имя назвал. Так бы вы не знали на кого жаловаться, пойди — найди. А теперь…
Ну-ну.
— Главный мастер-плетельщик у себя?
— Да. — Парень еле сдерживал слезы.
— Давай так. Пробейся к нему правдами и неправдами. Скажи, запугали тебя или еще что. Не маленький, сам придумаешь. Добейся для нас встречи. А я забуду имя этого, как его там… Ребята, вы не запомнили?
Мальчишки понятливо закачали головами.
Завтрак был на удивление вкусным.
— Молочка бы! — Я мечтательно зажмурилась, откусывая от горячей булки.
Ральт с хитрым видом потянулся к сумке и подал мне флягу.
Да не может быть!
— Спасибо, — я глотнула, прокатив по языку прохладную сладость. Замечательно.
Проболтавшийся мальчишка превзошел мои ожидания. За нами пришли уже через час. Главным мастером-плетельщиком оказался хайрец лет за сорок. Одет аккуратно и просто. Прямая спина. Белые волосы собраны в традиционную косу.
Кабинет был подстать хозяину. Дубовый стол с кучей бумаг и письменным прибором. Крепкий стул. В углу шкаф — сосна и дуб. Красивое сочетание. В окно справа сквозь просветы в сплетении тонких ветвей бетели — так далеко от Хайра? — падал утренний свет. Весной она укутается в лепестки многочисленных цветов, и прорвавшиеся сквозь них лучи будут тепло-розовыми.
— Эрэ…
— Ильравен Златосадская.
— Эрэ Ильравен. — Короткий кивок. — Ральт, Хенрик.
Мальчики поклонились.
— Что привело вас в Голубятню?
— Так получилось, эр…
Подразнимся немного…
— Мастер, если вы не против.
— Хорошо. Перейдем сразу к делу, Мастер, — отчего бы ему скрывать имя? — Мне необходимо разорвать связь с присутствующими здесь бабочками… Без нанесения нам троим какого-либо ущерба.
Это я так, на всякий случай.
— Позвольте сначала один вопрос?
— Да?
— Насколько я помню, и Хенрик, и Ральт были в свое время связаны с Явником Эльбатом.
Мальчики даже не вздрогнули. Хорошо.
— Да. Он продал свое право на них.
— Как вы докажете это?
— Вот бумаги. — Я вынула из кошеля на поясе расписки Эльбата.
Мастер пробежал ее глазами.
— Что ж, я подтверждаю правомерность вашей связи.
Вот и ладушки.
— Что с моей просьбой?
— Я не могу исполнить ее.
— То есть как?
— Пусть ваши бабочки выйдут.
Хорошо. Поиграем. Внутри меня заиграло злорадство. Поиграем. Дом твой еще жив, Мастер. Я чувствую это.
— Идите.
Ральт сжал мою руку и вышел за Хени.
— Итак?
— Я не могу этого сделать.
— Не можете или не хотите?
— Не могу, а даже если б мог, не сделал бы.
Я сжала зубы. Ну что ж…
— Вам знакомо мое имя?
— Ну, вы дочь Золотых Садов… — Он немного опешил от неожиданного вопроса.
— Я Ильравен Златосадская, йеи Сада Ра. Вы знаете, что это значит?
— Знаю. — Мастер неохотно кивнул.
— Мои родичи признали Ральта Валуна. Но, даря свободу одному, я не могу отказать в ней другому. Я хочу, чтобы мои мальчики были свободны.
— Это невозможно. Раз согласившись, я превращу связь в банальный поводок.
Как будто она уже не является им. Так значит, ты можешь. Я почти зарычала.
— Так значит, вы можете сделать это.
— Нет.
— Нет?
Ну что же.
— Вы знаете, кто я.
Кивок.
— Вы не знаете, кто я. Посмотрите в окно.
Зачем мне его дом? Я просто заговорила с ней. Настоящее время года не имело значения. Мы радовались весне. Тепло, солнце, дождь. Птицы, летящие с Зеленой Пустоши…
И лучи, падающие в окно, стали розовыми.
Я повернулась к хайрцу. Он… плакал. Что?!
— Как вы это сделали? Святая Матерь! — Стул скрипнул под его весом. Распустившиеся волосы скользнули по плечам. — Из двадцати выжила одна. Но она никогда, никогда не цвела. Бетелитэ… — Он простонал последнее слово и жалко всхлипнул.
Сердце мое дрогнуло. Оттого ли, что Граали был мне столь же дорог…
Мы говорили с ней. Солнце пряталось за тучами. Пчелы затихали в дуплах лесных братьев. Корни укрывало теплое снежное покрывало. Сон утишал ток жизни. Тшш, спи, Бетелитэ…
— Эй… — Я мягко коснулась его плеча. — Все уже хорошо.
Он вскинулся и бросился к окну.
— Иллюзия? — Дрожащие руки, дорожки слез на щеках.
— Нет. Она просто снова уснула.
— А весной? Она…
— Она зацветет.
Лес недалеко, он даст ей сил.
— Помогите моим мальчикам.
— Я не могу.
— Рьмат Нерушимый! — Я грохнула кулаком по столу.
— Я не могу. Я знаю, как, но не могу сделать этого сам.
— Скажите мне! Я сделаю все.
— Мне нужно поговорить с вашими бабочками, наедине. — Он почти пришел в себя.
— Что бы они ни решили, я приму их сторону.
— Хорошо. Подождите здесь. — Он толкнул дверь и обернулся. С таким лицом люди просят о чуде. — Она, правда, зацветет?
— Да.
Он вышел.
****
Дверь за нами захлопнулась. Мы переглянулись.
— Пойдем к тетушке Каре?
— Идем.
Она ничуть не изменилась за три года. Скоро мы уже сидели у жарко натопленной печи, запивая сдобное печенье яблочным сидром.
Теплые карие глаза сияли внутренним светом. Быстрые руки занимались привычным делом — она снова что-то готовила. Красный фартук, припорошенный мукой. Шерстяная кофта. Я помнил ее именно такой.
— С чем пожаловали ребятушки?
— Наша хозяйка хочет отпустить нас.
— Отпустить? Это как же?
— Разорвать связь, тетушка. — Хени говорил с набитым ртом.
— Не слыхала о таком.
— С ней сейчас Мастер разговаривает.
— Он мне говорил, что нельзя связь насильно разорвать. Вот с вашей хозяйки на кого перекинуть — можно. А еще… — Она задумалась. — Можно еще вас друг на друга завязать, коли захотите.
Нельзя… нельзя. Вот и все надежды. Хени замер с куском печенья во рту. Я взял его за руку.
— Если так, тетушка. Мы сделаем, как она захочет.
— Видать, хорошая она у вас?
— Хорошая, тетушка. — Хени кивнул. — Она нас из такого вытащила. Выходила. Меня… простила. — Хени прижался ко мне, забыв про печенье.
Меня простила.
Я обнял его. Мы не будем ей обузой. Она никогда не пожелает нам плохого, а значит, мы просто подождем ее решения.
****
Я нашла их задремавшими у печи на кухне. Рядом, за покрытым мукой столом повариха сворачивала пирожки.
— Ты хозяйка их?
— Я. Ваш главный мастер говорил с ними?
— Говорил.
— Что они решили?
— То они сами тебе скажут.
— Э-эй! Просыпайтесь, заспушки.
Мальчишки продрали глаза.
— Вен. Мы тут…
— Я уж вижу…
— Нам сказали, нельзя…
— Да. А…?
— Сказали, можно на другого перекинуть, а еще друг на друга.
Хени только сопел, уткнувшись в ральтово плечо.
— Мальчики… и что вы решили?
Ральт глубоко вздохнул. Потянулся и взял меня за руки.
— А ты… ты чего хочешь?
Рьмат Великодушный. Назвал. Назвал меня.