– Что ж, очень жаль. Ну, тогда всего доброго. Надеюсь, нам когда-то ещё выпадет возможность пообщаться, – сказал он, бросив короткий взгляд на Марка. Мистер Абмалл взял под руку свою жену и направился вслед за остальными.
Марк застыл, глядя ему вслед.
– Всё в порядке, я их тоже ненавижу, – сказала Ребекка, улыбнувшись уголком рта. – Пойдём. – Она взяла его под руку.
Толпа людей перетекала в другой зал. Когда Марк с Ребеккой вошли, люди рассаживались по бесчисленным рядам мягких кресел. Все кресла были направлены в одну сторону, к тёмному участку в конце зала. Затаив дыхание, люди ждали того самого представления.
– У нас лучшие места, – сказала Ребекка. – В первом ряду рядом с господином Лоутропом.
– Он здесь? – Марк встрепенулся, потянув Ребекку вперёд.
– Эй. Не рви с места!
Марк ничего не слушал и уже, наверное, бросил бы Ребекку, стремглав помчавшись к первому ряду, если бы она не вцепилась в его руку хваткой скорее солдата, чем дамы.
Миновав восемь раскинувшихся дугами рядов, Марк остановился, изучая восседающих людей. Он начал ловить на себе ответные удивлённые взгляды.
– Сюда, – утомлённо промолвила Ребекка, потянув Марка вдоль первого ряда. Этот ряд был единым и перекрывал собой все другие.
Марк сразу узнал, кто из присутствующих является Виктором Лоутропом. Этот человек восседал по центру. Он устремил гордый взгляд в томящую темноту в надежде, что оттуда появится нечто, что он ждал всю свою жизнь. Хотя жизнь была для него относительным понятием. Всё его тело состояло из чёрного углепластика. Лишь на лице была натянута искусственная кожа с густыми зачёсанными волосами наверху. Кожа плавно сливалась с имплантированным туловищем где-то там, под костюмом. Глядя на него, было неясно, является ли он вообще человеком? Осталось ли у него хоть что-то, что отличает его от андроидов, которых запретили как в Едином Государстве, так и в Республике? Лицо Лоутропа было каменным, поскупившимся даже на мизерную нотку эмоций. В долю с этим, холодный синий взгляд, который светился так же, как и у Ребекки.
Виктор Лоутроп был одним из тех 24% счастливчиков, кому повезло «вернуться» после смерти. Всё благодаря технологиям, которые позволяли пересадить мозг в синтетическое тело. Тело подпитывает мозг всем необходимым, и мозг «пробуждают». Стоило это огромных денег, а шанс того, что умерший всё-таки сможет обрести вторую жизнь, был не самым высоким. К тому же нельзя спрогнозировать точное время своей смерти, а мозг нужно заморозить в первые двадцать секунд после остановки сердца. Но если такая операция всё-таки венчалась успехом, то новое тело могло функционировать сотни лет, и количество причин для «второй смерти» значительно сокращалось. В Едином Государстве подобная практика была под строжайшим запретом.
– Господин Лоутроп, – обратилась Ребекка.
– А, вот и наш дорогой гость, – промолвил Виктор, отбросив Марку скудную улыбку.
Ребекка подтолкнула Марка на мягкое коричневое кресло, стоявшее слева от Лоутропа, и Марк сел.
– Послушайте, Виктор, – сказал Марк, обернувшись к нему в пол оборота.
– Ш-ш-ш… – прошипел Лоутроп, не отводя взгляда от темноты.
Мрачные тени прикасались к лицам всех сидящих в первом ряду. Застывшие глаза Лоутропа сияли, просверливая путь в эту тьму.
– Мы поговорим, – вполголоса сказал Лоутроп. – Но после того как они закончат.
Во тьме виднелось какое-то движение. Прозвучал очередной звонок, и после этого загорелся свет. Тёмные силуэты превратились в людей. Люди держали в руках какие-то непонятные вещи. Вещи эти были сделаны из коричневого лакированного дерева. Одни – большие, другие – маленькие, но по форме они походили друг на друга. Маленькие инструменты прижали к плечу подбородками. Крупные взяли в уверенные объятия и упёрли их нижние части в твёрдый пол. Ещё были какие-то причудливые изделия, выкованные из металла в виде трубок и барабанов. Люди, держащие их, стояли позади остальных.
Из гущи вышел старый горделивый человек с палочкой в руках.
В зале стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь порывистым шелестом человеческих тел. Старик взмахнул палочкой. Продолговатые стержни ударились о деревянные инструменты и с нежностью принялись ласкать натянутые на них струны. Грянул порыв звуков. Порыв мелодично преобразовался в прекрасную музыку. Ритмичная мелодия неспеша и плавно нарастала. Постепенно из тихой и безмятежной она становилась всё более громкой и уверенной. Марк чувствовал, как его сердце будто бы замедлилось, выслушивая каждый тончайший звук. Раскатистый вскрик инструментов заставил Марка содрогнуться от того, что у него по телу пробежали мурашки. На глазах ни с того ни с сего начали проступать слёзы. Это была прекрасная музыка. И эту музыку делали люди. Своими руками. Никаких машин, никакой синтетики. Только чистое звучание множества музыкальных инструментов, с которыми управлялись люди. От начала и до конца никто из зала не посмел потревожить эту музыку. Звук затих так же плавно, как и начинался.