Начало штурма, назначенного на шесть утра 26 мая, выглядело неутешительно... Балу, один из шерпов, сопровождавших Ханта, лежал в самом плачевном состоянии и Да Намгиал подтвердил, что надеяться на его помощь не придется. Хант поднялся в 5.30, зная, что первыми должны выходить Бурдиллон и Эванс, ведь им предстоял более длинный переход, быть может, даже до вершины. Хант выглянул из палатки: никого! Кричать было бесполезно, никакой человеческий голос не мог быть услышан в реве и свисте ветра. Лишь в семь часов Хант и Да Намгиал покинули палатки и, опустив капюшоны, увидели Эванса: озабоченный и встревоженный тот продувал трубопровод и с ожесточением подгонял детали. Что случилось? Отказал клапан подачи. Только час спустя аппарат, наконец, заработал — Эванс приспособил не очень надежную деталь от механизма другой модели.
Не дожидаясь его, Хант с Да Намгиалом двинулись по направлению к гребню. Каждый нес более 20 кг груза, принимая по 4 литра кислорода в минуту. Они поднимались по гладкому, отполированному ветрами льду с вмерзшими камнями. Склон становился все круче, лед сменился плотным затвердевшим фирном.
Они двигались очень медленно, и Хант с тревогой отметил, что за полчаса поднялись не больше, чем на 45 м. И это в начале пути после ночного отдыха.
Он поглядел на вздымавшийся примерно в 300 м над их головами юго-восточный гребень и принялся отыскивать забитый снегом кулуар: разглядывая его на снимке в Цюрихе, он слышал от швейцарских альпинистов, что это единственно возможный выход на гребень. Однако по совету Да Намгиала они подошли к подножью того ребра, которое отходит от гребня там, где он вливается в кромку седловины.
Близ неглубокой подгорной трещины, где они остановились для отдыха, их обогнала вторая связка. Эванс и Бурдиллон поднимались быстро и уверенно, хотя кулуар становился все круче и в верхней части крутизна его достигала 50°. Они неутомимо вытаптывали ступени в рыхлом снегу, выбивали их в фирне, но тем не менее уходили все дальше от Ханта.
Штурмовая связка уже траверсировала верховья кулуара, чтобы выйти к подножью крутого скально-снежного склона. Хант с Да Намгиалом двигались все медленнее. Сделав пять-шесть убийственно медленных шагов, они останавливались, чтобы прийти в себя. Оба дышали с трудом и жадно ловили воздух широко открытым ртом.
Хант с Да Намгиалом миновали остатки еще одного лагеря швейцарцев, двигаясь по следам передовой связки среди несложных скал, которые покрывал сыпучий снег толщиной в 6-7 см.
Чуть выше пересечения гребня с продолжением кулуара, на скале, возвышающейся над трещиной, они сложили тур из камней, оставили палатку, продукты, керосин, запасные баллоны. Хант прибавил к этим запасам свечу и спички. Это было на высоте 8336 м.
Оставалось взвалить на плечи опустевшие станки и начать спуск по гребню, погружавшемуся в туман. Оба шатались. Оба были слабы. Не был ли причиной этого лед, который, как впоследствии обнаружил Хант, полностью закупорил шланг, соединяющий маску с аппаратом.
Спускаясь, они увидели нескольких альпинистов, которые пересекали склон Лхоцзе и направлялись к Седловине. Сомнений не могло быть: это вторая штурмовая группа! Несмотря на усталость, настроение явно поднялось. Уже на выходе из кулуара на плато Седловины, когда Хант и Да Намгиал останавливались на отдых после каждых десяти шагов, они узнали Хиллари и Тенсинга, но в этот момент колени начальника подогнулись, и он упал. Лимонад из фляжки Тенсинга и кислород — шесть литров в минуту — привели его в себя и он с интересом наблюдал за тем, как развивается первый штурм вершинного гребня.
Около 9 часов утра Эванс и Бурдиллон были у того уступа, где устроили первый привал Хант с Да Намгиалом. Итак, восходители за полтора часа набрали 400 м высоты и столько же оставалось им до Южного пика. Если они проходит почти 300 м в час, у них имеются реальные запасы времени на преодоление тех препятствий, которые могут встретиться на неведомом участке гребня перед самой вершиной.
Но ни Хант, ни другие наблюдатели не знали, что темп движения штурмовой группы замедлился. На плотном льду лежал тонкий слой свежего снега. Пришлось двигаться особенно внимательно и поэтому медленнее. Вопреки расчетам за два часа не удалось преодолеть и половину того расстояния, которое отделяло от Южного пика.
Бегущие облака закрыли гребень. Начался снегопад. Ветер развевал снежную пыль над горой.
Когда альпинисты отдыхали на снежном плече (высшая точка, достигнутая Тенсингом и Ламбером в 1952 г.), перед ними встала дилемма: не пора ли сменить патроны с натронной известью, срок действия которых подходил к концу. Включенные в аппарат новые патроны нередко замерзали, и здесь на юго-восточном гребне это казалось особенно опасным. Технический совет на высоте «8600» привел к решению пойти на риск, но включить свежие патроны.