— Но у человека есть душа, — продолжал я настаивать. — Человек не просто какое-то животное или ископаемое.
— Никакой души не существует. Душа — это качество тела, такое же материальное.
— Тело умирает, а душа — нет.
Баграт Еркат бросил ветку и, подняв с земли палку, стал ею что-то чертить на песке.
— Тело тоже может стать бессмертным, — сказал он задумчиво. — Я не собираюсь умирать. И знаю, что буду жить вечно. Я отказываюсь признавать существование смерти и болезней. Я тоже болел тифом, но в постель не лёг, а продолжал делать каждый день зарядку. Забудь ты о своих нравственных идеях и сосредоточься на совершенстве не души, а тела. Посмотри на меня. Видишь, какие я себе развил мускулы!
Он согнул руку, и я с завистью потрогал его мускулы. Сложен он был как цирковой борец.
— Я научу тебя развивать мускулы, — пообещал он. Я был весь кожа да кости.
— Христианство, будучи отрицанием жизни, пыталось уничтожить тело, — продолжал он. — Религия — продукт больных умов. Доброта, благодеяния, любовь и жалость — для рабов, для толпы. Только сильные бывают добрыми. Задумайся над этимологией нашего слова «бари» — добрый. Оно происходит от слова «ари» — смелый, доблестный. Христианство явилось самым большим бичом нашего народа. Священники — мефистофелевские обманщики. А Вардапет — самый умный из них, типичный иезуит. Но я его перехитрил. — Баграт Еркат фыркнул. — Как только он увидел мои опубликованные стихи, он взял меня на работу. Я пришёл сюда, чтобы раскрыть вам глаза. Вы живёте, как в средневековье. Я не христианин. Если мне нужно будет перейти реку и не окажется моста, я, не колеблясь, построю его из тел моих соотечественников.
Баграт Еркат перевернул мой мир. Неужели я всю жизнь был обманут? Я стоял на краю пропасти: мир, каким я его знал, превратился в нечто призрачное. Этот человек пугал, отталкивал меня, но, как ни странно, и притягивал. В его идеях, диаметрально противоположных тому, чему меня учили, и во что я верил, таилось какое-то волшебство.
Я сообщил об этом разговоре своим товарищам, и они были поражены даже больше, чем я.
Баграт взял нас днём на пляж, и мы, четверо старшеклассников, шли за ним, как четыре его последователя. Красивым стилем доплывал он до середины Ейского залива и возвращался. У него было геркулесовское телосложение.
Хорошенькая русская девушка с накрашенными щеками и губами гуляла по пляжу, вертя в руках зонтик. Она старалась привлечь его внимание, бросая на него кокетливые взгляды, но он оставался безразличным. Мне она казалась бабочкой, феей русской весны.
— Почему бы тебе не подмигнуть ей? — спросил я его. — Разве не видишь, что ты ей нравишься?
— Любовь — это слабость, болезнь. Любить женщину — значит дать ей овладеть собой, а любая зависимость подобна цепям для свободного человека. — И он снова пустился в рассуждения о том, как важно быть сильным и твёрдым.
Баграт Еркат стал нашим кумиром. Мы, четверо «старших» мальчиков, вставали с ним за час до утреннего звонка и неистово упражнялись на открытом воздухе, копируя каждое его движение. Он выработал систему гимнастических упражнений для развития всех мышц тела, начиная с глаз и кончая пальцами ног. После гимнастики следовало холодное обтирание мокрой губкой. Затем мы прогуливались с ним по саду, а он читал нам стихи. Просил сравнивать свои стихотворения с произведениями Гомера, Гёте, Данте, Виктора Гюго. Яркие лучи солнца падали на его обнаженную грудь, а он воспевал себя в метафизических строфах, провозглашая наступление власти бессмертного человека. Эти провидческие тирады возносили нас на высоты Олимпа. Мы казались себе греческими философами, гуляющими в саду Академии.
Однажды он признался, что явился к нам с определённой миссией.
— Человек сможет считать себя богом, если станет хозяином своей судьбы, а не просто результатом творчества сверхъестественных сил. Я представляю тайную мировую организацию, которая была создана вначале в Германии, а потом распространилась по всем странам, — общество сверхлюдей. Если хотите, можете стать его членами. Из рабского, низшего класса вступить в высший класс сверхлюдей. Поскольку мы выступаем против всех существующих государств и религий, нам приходится действовать тайно. Ницше был первым, кто дал общее представление о богочеловеке посредством своей доктрины сверхчеловека, — объяснил он. — Благодаря постоянному самоусовершенствованию, физическому и умственному, развитию всех истинно аристократических качеств — железной воли, беспощадности, ненависти к толпе и грубой силе — мы сможем стать бессмертными, — утверждал он. — Нет никаких оснований полагать, что живая материя обречена на гибель. Помещённая в особую среду человеческая ткань никогда не теряет жизнеспособности. Это доказано немецкими и американскими учёными, — сказал он. — Смерть вовсе не обязательна.