— Четверо, — посчитал не оборачиваясь барон, стряхивая остатки утренней дремы. — Если это грабители, то нападут не церемонясь, если по службе… однако же пора. — Резко обернувшись, Руперт уклонился от удара шпагой и поднял коня на дыбы.
Нападающий проскакал дальше с намерением развернуться. Второй и третий взяли барона в клещи, готовясь атаковать с двух сторон. Они не учли длины шпаги и ловкости Руперта. Последовали молниеносные удары с подъемом в стременах, конец шпаги барона обагрился кровью.
«Все-таки грабители», — успел подумать барон, отбивая колющий выпад четвертого подоспевшего из членов шайки. Чувствуя за спиной приближение первого бойца, барон яростно набросился на противника, намереваясь покончить с ним прежде, чем первый сможет присоединиться к бою. Ему удалось достать соперника шпагой в грудь, пронзивши его насквозь. Но повернуться барон не успел. Первый из нападавших ударил его жеребца своим. Удар был настолько силен, что Руперт посчитал за благо вылететь из седла дабы не зацепиться в стременах. Перекатившись через голову, Руперт вскочил на ноги. Нападающий направил коня на барона, намереваясь затоптать его или достать шпагой, но в нужный момент барон отклонился, уходя от клинка в правой руке неприятеля, и изо всех сил заехал в морду жеребцу, целясь чуть ниже глаза. Жеребец упал как подкошенный накрывая собой человека со шпагой. Руперт живо подскочил к лежащему и занес нож над его горлом, но замедлил движение, увидев кровь на губах поверженного.
— Кто тебя прислал? — рявкнул барон, глядя в гаснущие глаза.
— П-п-папа…, - прошептал человек и смежил веки.
Обыскав остывающие тела, Руперт нашел кошелек с монетами и письмо с незнакомой печатью, свернутое в трубку. Быстро сломав печать, барон раскатал свиток. «Ваше Высочество…» — начиналось письмо нервными строками, быстро исчезавшими на глазах у потрясенного Руперта. Через пару секунд в руках у барона осталась никчемная пустая бумага, пахнущая благовонием из заморской страны.
— Дьявол! — выругался Руперт и отшвырнул ненужное более письмо. Свистом подозвал к себе жеребца и вскочил в седло.
— Однако дела закручиваются вокруг, только успевай поворачиваться, — пара глотков из фляги вернули барону утраченное равновесие. — Ну что ж, все тайное когда-нибудь становится явным. Род фон Мюнстеров имеет крепкие корни и я, дай Бог, не последний в этом роду, — спокойно промолвил Руперт и дал жеребцу шпоры.
Однако недолго проскакав галопом, он ощутил резкую боль в боку, схватился… рука попала во что-то липкое, мерзкое. «Достал-таки, скотина», — успел подумать Руперт, и все поплыло у него пред глазами.
15
12 июня, 9 часов вечера
…Руперт открыл глаза. Была ночь. На стене шевелилась тень омерзительной твари, по рассмотрении оказавшейся тараканом, балансировавшим на ободе большого кубка. Руперт машинально отправил его щелчком в огонь. Завоняло.
Кровать была мягкой и определенно знакомой. Альков цвета ланит зардевшейся невесты, хранивший еще следы былой роскоши, обрамляли резные деревянные купидончики, с напряженным идиотизмом надувавшие свои рахитичные щеки. «Где ж это я, — подумал Руперт, в борделе, что ли…» Слабость потихоньку проходила, но бок болел. Снаружи доносился легкий храп, плавно переходящий в нежное посвистывание. Он тихонько приподнялся и узрел спящую в кресле Строфокамиллу, явно намеревавшуюся до конца выдержать роль «дева у ложа раненого рыцаря». Представив себе дальнейшее развитие мелодрамы, Руперт мысленно застонал и сделал попытку сесть. Попытка удалась. Надо было бежать. Объяснимся с возлюбленной потом, нет у меня сейчас сил на вулканы страстей, нету. Он сгреб в охапку штаны и жилетку и бесшумно вышел на крыльцо.
В саду никого не было, светила луна. Следовало опасаться собак и стражи, но было тихо. Он осторожно пробирался по кустам к конюшне, когда заслышал разговор и поспешно спрятался за большой куст шиповника. Разговор приближался. Одним из собеседников был, к огромному изумлению Руперта, не кто иной, как Фихтенгольц, второго опознать пока не удалось. Но услышанное прямо-таки пригвоздило Руперта на месте: