Строфокамилла была разочарована. Ей хотелось довести барона до венца как можно более быстро. А что поделать! — как правило, дорога на церковный двор ведет через спальню. Неудовлетворенно ежась под взглядами облезших купидонов, окружающих кровать, она вновь и вновь давала себе клятву: завтра же — да нет, уже нынче, чем свет, первым делом указать на порог незваной гостье. И уж тогда барон от нее, Строфокамиллы фон Линц, никуда не денется! Так она лежала, глядя в темный потолок и строя планы завтрашних битв за руку барона. Про рупертово сердце особо не думалось. Постепенно усталость после шебутного дня взяла свое, и девица Строфокамилла мирно уснула. Ей снился господин барон с головой Вербициуса и она сама, въезжающая в красиво убранную церковь на сером скакуне в румяных розовых яблоках…
Барон Руперт меж тем и не собирался ложиться спать. Он думал и ждал. Думать с отвычки получалось у него не очень хорошо, ждать было попросту тошно. Но уж больно надоели барону окружавшие его загадки. Все вокруг имели какие-то свои цели, даже эта розовая дурочка, Строфокамилла фон… Один барон втерся в эту игру полным деревенским увальнем. Все-таки годы жизни в захолустье да обжиманье горничных по углам здорово притупили лоцманское чутье барона. А без лоцманского чутья в светском море того… или утонешь, или акула какая проглотит. Тот же Фихтенгольц.
Понемногу в доме все стихло. Даже проходимец Вербициус, похоже, уснул в своей каморке. Барон снял сапоги, чтобы не греметь шпорами об пол, подхватил стоявший у изголовья бронзовый подсвечник и, стараясь не издавать никакого шума, вышел в коридор. Тьма вокруг свечи хищно загустела, временами выхватывая такие же темные и зловещие портреты рода фон Линц на стенах. Барон крадучись проследовал мимо дверей хозяйской спальни. Тишина… только сопение сладкое. Спит… Дверь, конечно же, приоткрыта. «Глупая кокетка!» — усмехнулся про себя барон. А вот и дверь в комнату гостьи. Теперь главное, чтобы не заскрипела. Дверь таки издала легкий скрип, что в тихом доме было слышно, как удар колокола. Но гостья не проснулась… тихое такое дыхание, нежное. Барон подошел к кровати, прикрывая свечу рукой…
20
12 июня, полчаса до полуночи
К тому, что он увидел, барон был не готов и потому ощутимо вздрогнул. Сомнений не было — перед ним была спящая Эделия фон Шляппентохас, фаворитка императора. Золотистые волосы были нещадно острижены под пажа, но это была она. Барон с удовольствием разглядывал лицо спящей… Ну, чтобы удостовериться, конечно, а не из развратных каких побуждений, сами понимаете. Но вот ведь странность! Это без сомнения была Эделия, но в неверном ночном свете, с закрытыми глазами, она мучительно напоминала барону кого-то еще… «Маменьку, что ли, Корделию фон Шляппентохас?» — сам себя спросил барон… Да нет, кого-то совсем недавно встреченного… «Боже мой, да она же похожа на принцессу Манон! Только у той волосы каштановые, а у этой золотистые…» Но при свечке эти различия не были столь уж заметны… Ну да… и у Эделии глаза-то синие, помнится, а у той вроде как темные, карие, но когда глаза-то закрыты — этого ж опять-таки не видно… И как становятся похожи!
Чуть не позабыв о необходимости не шуметь, барон быстро двинулся к двери. Ему нужно, просто кровь из носу, было все это обдумать… Впрочем, думать он начал практически сразу, не дожидаясь, когда дойдет до своей спальни… Какая Манон? Фихтенгольц же сказал, что она подсадная маркитантка… А как может быть герцогиня Эделия похожа на подсадную маркитантку? В голове с непривычки работать мозгами шумело и что-то перекатывалось от виска к виску. От невыносимых мозговых усилий барон ухнул в кресло, как подкошенный. Все, сказал он себе. Пора наконец задуматься.
ОТСТУПЛЕНИЕ ДЛЯ ТЕРПЕЛИВОГО ЧИТАТЕЛЯ
О мой терпеливейший друг! Так и вижу, как сидишь ты сейчас в тиши своей библиотеки с рюмкою кларета и вишневою трубкой и думаешь: «И почему это книжку эту переплели в столь дорогой кожаный переплет?» И правильно думаешь, мой терпеливый читатель! Ибо не может быть главным героем романа законченный идиот. Пьяница — может, забияка — может, но идиот… Идиот, друг ты мой, годится лишь на вторые роли, как растопка основного действа. В конце концов, лишь для того, чтобы оттенить ум и сообразительность главного героя. И ты будешь сто раз прав в своих сомнениях. Ибо барон Руперт фон Мюнстер, сколь ни абсурдно это может звучать — кто угодно, но не идиот.