«Но вот из Хельветии надо убраться максимально быстро. Они просто так не успокоятся. Могут начать и лес прочесывать. Хватит прохлаждаться. По коням!» Последнюю фразу Руперт незаметно для себя произнес вслух. Эделия вскочила на ноги и всем своим видом изъявляла желание и готовность немедленно ехать дальше, куда укажет ее могучий избавитель. Руперт исподволь осмотрел ее. Несмотря на всю суматоху утра Эделия успела полностью одеться и не забыла свою шпагу. Шпага, конечно, одно посмешище, парадное оружие, фехтовать толком нельзя, максимум пару выпадов отбить. О хорошей шпаге для Эделии надо будет позаботиться. Одежда на ней вполне приличная, путаться в дороге не будет. Кобылка Эделиина даже очень хороша, видно, император специально позаботился дать ей лучшее животное из своих конюшен. «Значит, поскачем».
И они поскакали. По лесным дорогам, по луговым тропинкам, по горным тропам, снова по лугам и лесам. Они заезжали в крайний дом в деревне, Руперт бросал монету хозяину, они покупали ломоть хлеба, кус жареного мяса, сыр, вино, пшеницу для лошадей, все это съедалось в ближайшем леске, короткий отдых для всех, и снова в путь. Всадники приникли к лошадям, конские хвосты развеваются по ветру, вперед, вперед!
Наконец, в очередной деревне хозяин ответил недоуменной улыбкой на вопрос Руперта, но радостно залопотал с Эделией-Эдольфусом, когда та перешла на итальянский. Все, выбрались, здесь хельветская полиция их уже не достанет. И снова вперед! В пути Руперт, когда он оказывался позади Эделии, невольно любовался ее фигуркой. И не мог не восхищаться. Ведь она, совсем еще молодая женщина, дитя дворца и придворного света, никогда носу не показывавшая за пределы Вены и императорских дач, терпеливо преодолевала второй подряд день напряженной скачки, не хныкала, не жаловалась, не жеманничала, не просилась к мамочке, покорно ела, что удавалось достать в дороге, пила простое крестьянское вино и ключевую воду. Ах, если бы удалась та, давнишняя уже, Рупертова задумка Женского Крестового Похода, то лучшего лейтенанта, чем Эделия, и желать было бы нельзя.
На одном из привалов Руперт показал своей спутнице несколько фехтовальных приемов. Эделия оказалась очень переимчивой. Силы у нее в руках, конечно, никакой не было, но природные изящество и ловкость позволили ей быстро овладеть простыми навыками защиты. Теперь они составляли вдвоем уже не просто группу из рыцаря и беззащитной девушки, нет, это был небольшой слаженный отряд.
32
От 9 часов вечера 14 июня до 9 часов утра 15 июня
Было уже совсем темно, когда Руперт решил, что на сегодня хватит. На ближайшем же перекрестке они подскакали к постоялому двору и, спешившись, потребовали у хозяина ужин и комнату. Эделия, умиравшая от усталости, даже не поев, едва добралась ползком до кровати и тут же провалилась в сон. Фон Мюнстер был привычен к таким нагрузкам, он хорошо поужинал, вознаграждая себя за весь прошедший день, распорядился найти коновала (обе лошади сильно устали, сюрпризы в пути не нужны), прошелся по окрестностям (всегда полезно знать пути отхода, мало ли что случиться может) и задержался еще на полчаса, чтобы поболтать с хозяином.
Хозяин «Лисы и курицы» мог объясниться по-немецки лишь с грехом пополам, но итальянская говорливость с лихвой возмещала его бедный словарный запас. Руперт узнал, что деревня и земли вокруг принадлежат проживающему тут же неподалеку графу Глорио. Граф, впрочем, небогат и живет только на деньги, получаемые от крестьян-арендаторов. Злые языки, однако, утверждают, что в молодости граф наоборот любил сорить деньгами и запросто мог бросить целое состояние к ногам какой-нибудь капризной красотки. Но давно уже прошли те времена и мало, кто помнил их воочию.
Наконец и Руперт поднялся наверх в комнату. Но он даже не успел снять ботфорты (Эделия проснулась от шума и, не понимая, смотрела сонная вокруг), как дверь за ним заскрипела опять. Фон Мюнстер обернулся и в гневе посмотрел на вошедшего.
— Граф Глорио — сразу представился тот, прикрывая за собой дверь. Граф остановился у двери, скромный, но уверенный в себе. Под плащем Глорио Руперт различил силуэт меча.