Но бока и зад мажордома имели крепкую память о всех злоключениях, случившихся в последнее время, голова и раньше не спасала их от увечий, а теперь, после проверки на прочность, надежды на нее не было вовсе. Тело обратилось за помощью к спинному мозгу. И, о чудо! Губы шевельнулись:
— Милый мой государь, дражайший господин Фихтенгольц, кланяется вам ваш покорный раб и верный слуга, мажордом одной известной вам особы, Вербициус. Обращаюсь к вашему милосердию, прошу простить меня и не карать строго за то, что не смог я, скудный умом и слабый телом, выполнить вашего секретного поручения и теперь одна известная вам особа, моя госпожа, умрет через неделю в страшных муках…
Строфокамилла обладавшая слухом летучей мыши, поперхнулась собственным визгом и вытаращилась на графа:
— Что он сказал? А-а-а?
— Да какая разница, милочка. Где же мои штаны и где моя шпага… Не могу ж я без штанов, да и кошель там… Апчхи! Ну вот уже простыл.
— А? О чем вы? Он сказал Фихтенгольц? Да? И его госпожа умрет? А?
— Да не забивайте себе голову, дорогуша, вот штаны это важно… — граф ползал на карачках по комнате и шарил под креслами. — Бредит он. Сейчас я ему помогу. Только шпагу отыщу и сразу вылечу. И штаны вот…
— Нет, нет. Тише граф! Прошу вас! Я должна его слышать. — Строфокамилла соскочила с кровати и склонилась над слугой, приблизив голову к его губам.
Вербициус вдруг звонко чмокнул ее в ухо и, гыкнув, пустил новую струйку слюны. Видно, на миг спинной мозг сдал свои позиции.
— А-а-а-а-а!!! Что он сказал?! А-а-а! Я ничего не слышу!
— Он вас поцеловал, милочка, видно принял за кухарку.
— Ну что же он молчит? Я сейчас не выдержу и выцарапаю ему глаза.
Вербициус дернул головой и заголосил на манер траурных плакальщиц:
— О, я несчастный из несчастнейших слуг! О, горе мне, горе! Скоро я осиротею, словно курица лишенная своих яиц! Разве плохо я служил своей госпоже, разве не оберегал я ее покой днем и ночью, разве не старался я угодить каждому ее желанию!
— Какой славный слуга, как любит свою хозяйку, жалко что повредился. Я бы взял его на службу и он бы отыскал мои штаны.
— Как ветер, неделю я скакал за преступником! Как пес, я вынюхивал следы отравителя! Я не спал и не ел! — губы Вербициуса растянулись в улыбке, желудок вспомнил о бараньей ноге. — Я почти настиг и уже готов был змеей вползти к нему на грудь, выкрасть спасительное противоядие! Вот-вот и госпожа была бы спасена! О, господин Фихтенгольц, я уже предвкушал!.. Но ужаснейший злодей, Руперт фон Мюнстер, почуял погоню, подкупив хельветскую стражу, он остановил меня. Я сражался как лев с десятью воинами, все мое тело покрыто шрамами, — предательница рука почесала зад. — Я победил, но Руперт скрылся. Ага, совсем. Увы мне.
Строфокамилла побледнела и грохнулась рядом со слугой. Но сознания не потеряла.
— Милочка ну что вы так расстраиваетесь. Надо просто быть аккуратней. Но какой интересный яд, ишь, не сразу, а через две недели, да еще в страшных муках. Рецептик бы добыть.
— Через неделю в страшных муках! Я не выдержу, я умру сейчас!
— Ну-ну, бросьте так переживать. Кто-то кого-то отравил, обычное дело. Далась вам его госпожа.
— Заткнитесь, старый дурак! Его хозяйка — это я!
— Кто я? — граф непонимающе уставился на даму. — Что вы имеете в виду?
— О, прощайте, моя госпожа Строфокамилла! Я сам распоряжусь вашими похоронами! Прекрасные розы усыпят вашу могилу! А потом, я клянусь, что не успокоюсь, пока не отомщу подлому отравителю! Я клянусь… — Вербициус перевернулся на живот и потихоньку пополз к двери. Дверь, скрипнув, пропустила его. Раздался грохот, словно в подвал высыпали мешок лука: сразу за порогом начиналась лестница.
Строфокамилла, пережив шок, вернула себе самообладание, свойственное в минуту личной опасности чересчур эгоистичным особам и, вскочив, принялась собирать разбросанные вещи. Граф изумленно таращился на штаны, лежавшие на том месте, откуда только что исчез Вербициус. Чему он удивлялся больше: услышанному от Строфокамиллы, исчезновению мажордома или возвращению штанов? Кто его знает. Вероятно всему сразу.
— Да что же вы сидите с голым задом?! У меня всего одна неделя! Торопитесь! Вперед! Хватайте штаны и в погоню за Рупертом! Вперед, мой граф!
46
16 июня, 10 часов вечера
По узкой улочке вечерней Вены, мимо старого здания сыромятни, насквозь пропахшего дубильной кислотой и овечьими шкурами, торопливо шел человек лет сорока. Вряд ли кто узнал бы в этом невзрачном прохожем, одетом в просторное платье обычного горожанина, графа Фридемана Зуухеля фон Цубербилера, приближенного Его Императорского Величества. И не просто приближенного — главу личной охраны Арнульфа VIII, фигуру при дворе грозную и значительную. Генерала, коему Император лично подарил две фарфоровые тарелки и атласную ленту через плечо. Правда, последнюю за подвиг вполне мирный и, скорее, дипломатический.