— Придумаем что-нибудь, да не сейчас. Куда тебе бежать, плохой ты совсем. Хорошо, что мои травки кровь остановили и порезы твои затянулись.
— Не знаешь ты баронских голов! — уже совсем внятно прошептал Руперт и сел. Отцепил от пояса флягу, предложил девушке. Она мотнула головой отрицательно. Он присосался к горлышку и глотнул. Заткнул, спрятал, прокашлялся.
— Тихо! Тут кто-то есть! — возопила Крисмегильда. В углу действительно зашуршало, заскреблось.
— Крысы, наверно, — необдуманно брякнул Руперт и почувствовал, как Крисмегильда схватила его за руку. Графских баскаков она не боялась, как не боялась и дрессированных кобр, лихих людей, шатких мостиков и темного леса. Но крысы — это совсем другое, это древняя неуправляемая брезгливость… На всякий случай Руперт обнял ее.
— На крыс непохоже, это что-то покрупнее — утешительно просипел он. — Надо глянуть…
И он осторожно подобрался к источнику звука и разбросал солому. Там ничего не было, шум шел снаружи. Неистовое шебуршанье усилилось, и еще им удалось услышать повизгивание.
— Фунтик! — шепотом завопила Крисмегильда. — Это мой Фунтик! Он роет подкоп! — Гениально. Купим ему золотой ошейник и поставим памятник в нашем имении. Выходит, тут совсем тонкие стены? — Руперт обшарил взглядом помещение и углядел вилы. Он выдернул их из кучи хозяйственного хлама и принялся сноровисто рыхлить землю в углу, откуда доносился шорох, а Крисмегильда отгребала комья оловянной миской, в которой перед этим смачивала платок. Повизгивание усилилось. Усталость и недомогания оставили Руперта, он разогрелся и даже что-то сквозь зубы напевал. И через час такой обоюдной работы в образовавшуюся щель просунулся собачий нос, а за ним вся собака. После пароксизма радости и объятий они расширили нору до такого состояния, что Руперт смог выпихнуться наружу, а о гибкой Крисмегильде и говорить нечего.
Троица перелезла через графскую ограду и подалась в сторону леса.
68
18 июня, 9 часов утра
Треплиц был в растерянности. Он не пробыл в отъезде и пары дней, а ситуация так решительно изменилась. Обнаружить у себя дома засаду — это черт знает что! Благо, хоть не попался… Теперь он торопливо шагал по узким венским улочкам и размышлял. Откуда-то из дворов приглушенно доносились перекликающиеся голоса, несколько раз навстречу попадались небольшие компании совершенно пьяных мастеровых — горшечники города всю ночь отмечали какой-то праздник и особо рьяные захватили еще и утро. Но барону было не до прохожих и их веселья.
«Черт возьми, — думал Треплиц, — что-то случилось. И что-то очень серьезное — не иначе как был приказ самого Арнульфа. Без приказа это свиное рыло из Зальцбурга не посмело бы наводнить мой дом своими агентами. Ну и осел! Простую операцию и то провалил», — барон почувствовал нечто вроде мстительного удовольствия: калитка во двор приоткрыта, занавеси в окнах зала раздвинуты, соглядатай на углу квартала вертится (хорошо, не узнал, верно, новенький). Как все-таки ему повезло с той девицей. Ведь хотел вернуться домой вечером, но, видать, Бог сберег.
Так что же случилось? Проведали про связи с Хельветией? А доказательства? Да и знал он Арнульфа — тот скорее приказал бы тихо-мирно удавить изменника. Неужели Цубербилер донес? Или, не дай Бог, нашли Манон? Ладно, это потом, потом. А вот куда бежать теперь? Вон из столицы? Нет уж, Гюнтер только этого и ждет. Необходимо затаиться здесь, в центре событий, где у него еще остались связи, агенты, возможности, средства. Значит, тамплиеры. Что ж, как «Гость Храма» он немало сделал для Ордена — пора и Ордену кое-что сделать для него…
Барон резко свернул в проулок и налетел прямо на графа Фридемана Зуухеля фон Цубербилера. Граф был при полном параде — сапоги начищены, генеральский мундир сверкает, грудь колесом. Он только что вернулся из своей поездки в Грамсдринкшнеллер и выглядел сейчас усталым, но довольным. Поручение императора выполнено, доказательства измены Треплица — вот они, в свитке за пазухой, а в небольшом домике за углом его ждет отдых и завтрак. Правда, времени на отдых совсем мало, необходимо спешить вдогонку за Арнульфом, но что поделаешь… такова служба.
Столкнувшись лицом к лицу, Адольф и Фридеман от неожиданности на какое-то мгновение замерли, однако рефлексы военного оказались быстрее. В глазах барона еще не прошло удивление, а меч уже был приставлен к его груди.
— Ваше оружие, барон, — ехидно произнес Фридеман, — вы арестованы за измену императору.
Треплиц устало поник плечами, медленно отстегнул меч и протянул генералу. Фридеман, ожидавший чего угодно, но только не молчаливой покорности, даже несколько опешил. Этого мига барону вполне хватило. Откуда-то из складок одежды Адольф выхватил горсть рыжего порошка и бросил прямо в глаза своему противнику. Фон Цубербилер ошарашено замигал, закашлялся, по его щекам потекли слезы. Теперь барон не медлил: в его руках возник небольшой острый клинок и он ударил. Бывший глава секретной службы хорошо знал куда бить — смерть наступила сразу…