ЕРМАКОВ: А теперь, когда мы выпили в честь дня рождения первой опорной базы на Плутоне, я предлагаю тост в честь другого, не менее важного события – в честь дня рождения крупного межпланетника и геолога Владимира Сергеевича Юрковского!
БЫКОВ: Ура!
ЮРКОВСКИЙ (с изумлением): Позвольте… Позвольте, как же так?
ЕРМАКОВ: Пятнадцатое ноября, Владимир Сергеевич, ничего не поделаешь…
ЮРКОВСКИЙ: Действительно… Пятнадцатое ноября…
Тридцать шесть лет!
ЕРМАКОВ (поднимая бокал): За ваше здоровье, Владимир Сергеевич, за ваши успехи!
ЮРКОВСКИЙ подносит к губам бокал и вдруг опускает голову. БЫКОВ встревоженно смотрит на него.
ЮРКОВСКИЙ: Товарищи… Я должен… Я хотел бы прежде всего принести извинения… Я вел себя недостойно. Я…
ЕРМАКОВ (мягко): Можно подумать, что вы впервые на чужой планете. Здесь всякое может случиться.
ЮРКОВСКИЙ (упрямо): Мне это непростительно.
БЫКОВ: Да пейте же вы, Владимир Сергеевич… Газ выходит!
ЕРМАКОВ и ЮРКОВСКИЙ хохочут. Звенят бокалы. Космонавты пьют.
ЕРМАКОВ: А теперь, если позволите, друзья, к делу. Ракетодром построен. Первый пункт приказа мы выполнили. Остается решить главное: как быть со вторым пунктом приказа.
ЮРКОВСКИЙ: Да что тут решать? Давайте приказ на марш, командир.
ЕРМАКОВ: Принимать решение единолично я не могу, Владимир Сергеевич. Приказ не предусматривал спуск в действующий вулкан. Решения принять должны мы все.
ЮРКОВСКИЙ: Я – за.
БЫКОВ: Я тоже не против. Мы с «Черепахой» не возражаем.
ЕРМАКОВ: Сколько осталось воды?
БЫКОВ: Десять литров питьевой и пятьдесят литров дезактивационной.
ЕРМАКОВ: Не считая НЗ в скафандрах?
БЫКОВ: Безусловно.
ЕРМАКОВ: Значит, на двое суток хорошей работы… На суточный переход. Давайте ваши соображения, новорожденный.
ЕРМАКОВ еще не успевает закончить, как ЮРКОВСКИЙ уже разглаживает на столе лист бумаги.
ЮРКОВСКИЙ: Вот. Это программа глубокого поиска. Она рассчитана, правда, на тридцать дней, но если мы осуществим хотя бы первый этап… содрогнутся геологи всего мира!
ЕРМАКОВ наклоняется над схемой.
ЕРМАКОВ: Так… Это что у вас?
ЮРКОВСКИЙ: Первая вылазка… Внешний дозиметрический контроль… масс-спектрометрия… Здесь два шурфа. Дальше еще пять километров, еще одна вылазка… (Задумывается.).
ЕРМАКОВ: Что же вы замолчали?
ЮРКОВСКИЙ (вздыхая): Если мы успеем сделать это за сутки, то это будет геройский поступок… Даже для Быкова. Но зато мы своими глазами увидим великую кухню природы… ее сокровеннейший тайник…
Пауза.
ЕРМАКОВ: Решено. Выступаем через час.
«Черепаха», тяжело переваливаясь, проходит мимо маяка с красным знаменем на стойке.
Стена дыма, озаряемого вспышками далеких взрывов. Граница «Страны Мехти». «Черепаха» на мгновение останавливается перед Дымным морем, затем ныряет в него.
В кабине. БЫКОВ ведет «Черепаху» по «Стране Мехти». За прозрачной стеной – струи дыма. ЮРКОВСКИЙ и ЕРМАКОВ напряженно следят за приборами.
ЮРКОВСКИЙ (отрывисто): Еще температурный скачок!
Четыреста тринадцать градусов!
ЕРМАКОВ: Радиация усиливается. Семьсот пятьдесят рентген.
ЮРКОВСКИЙ: Через пять минут прошу остановку.
Танк выползает на груду радиоактивного шлака и останавливается. Откидывается люк. Выскакивают ЮРКОВСКИЙ и БЫКОВ и, торопливо двигаясь от танка, расставляют дозиметрические приборы.
ГОЛОС ЕРМАКОВА: Скорее, скорее обратно!
В кабине. БЫКОВ усаживается на свое место.
ЕРМАКОВ: Вперед!
БЫКОВ: А как же приборы?
ЕРМАКОВ: Захватим на обратном пути.
Тяжелый грохот. Вся лобовая броня озаряется неимоверной вспышкой синего пламени. Танк качается как на волнах. Ярким зловещим светом наливаются лампы индикаторов радиоактивности.
ЮРКОВСКИЙ (кричит): Я был прав! Здесь каждую секунду образуются микрогнезда трансуранидов… Цепная реакция, взрыв!
ЕРМАКОВ (бормочет): Какие богатства!.. Прямо под ногами… В воздухе!..
Снова грохот и снова вспышка…
Глазок прибора над креслом водителя вспыхивает зеленым светом. Раздается короткий резкий звонок.
БЫКОВ (сквозь стиснутые зубы): Нейтроны!.. Теперь «Черепаху» сто лет не отчистишь!
ЮРКОВСКИЙ: Ничего, ничего, Алексей Петрович, с нашими способностями…
Снаружи.
Танк идет через пылающие скалы. Раскаленные камни остывают на глазах. Бьет фонтан расплавленной лавы.